— Вы уж скажете, ваше высокоблагородие, — чуть сощурил глаза Михаил Корнильев, — мы, чай, не последние люди в городе, выручили бы.
— Как знать, — не согласился с ним полковник, — а был бы на службе, как все добрые люди, то ничего бы с ним и не случилось. Давно бы тебя к себе в конный полк определил, уже до вахмистра, глядишь, дослужился бы.
— Да чего ты все о службе своей толкуешь, — попробовал заступиться за сына Зубарев–старший, — женить Ивана поначалу надо, а потом все остальное приложится. Да и на кого я свое торговое дело оставлю, коль он один сын у меня, а обе дочки замужем?
— По торговому делу он быстро в гору пойдет, — подал голос младший из Корнильевых, Василий.
— Мало вашего брата разоряется в один день? — и не думал сдавать свои позиции полковник.
— Это точно, — вздохнул Василий Павлович, — то пожар, то баржа затонет, а то иная беда найдет, только успевай ворота открывать.
— Алексей вон у нас, — показал пальцем на брата Михаил Корнильев, вложил все, что за душой имел, в хрустальную фабрику, а случись с ней чего, не приведи Господь, то и нагим останется.
— Типун тебе на язык, братец, — глухо отозвался Алексей Яковлевич, который был на голову выше остальных братьев. — Ты вот при должности в магистрате сидишь и ладно, а нам голову в петлю совать приходится.
— Все под Господом ходим, — тяжко вздохнул Зубарев–старший, — так говорю, батюшка?
— Истинно так, — отвечал тот, вставая из -за стола, — пойду я, а то дел много.
— Да куда вы? Посидите чуть, — встрепенулся Василий Павлович.
— Нет, нет, благодарствую, — ответил тот, — оставайтесь с миром, — и, перекрестив всех, тихо удалился.
— Ему какая печаль, когда под ним все городские священники ходят, кивнул вслед отцу Павлу Михаил Корнильев.
— Про него плохого говорить не позволю, — погрозил ему пальцем Зубарев–старший, — он за меня сколько раз перед владыкой заступался.
— Да, владыка у нас нынче сурьезный мужик оказался, — степенно заявил Михаил Корнильев.
— Сказывали мне, — поддержал его младший из братьев Василий Корнильев, — будто бы приказал он выписывать по церквам всех, кто на исповедь не ходит…
— Слыхали о том, — кивнул чубатой седой головой полковник.
— А потом их всех в работу направляет при монастырях, — закончил Василий и оглянулся на дверь, за которой скрылся отец Павел.
— Особо он татар не любит, — сообщил негромко Карамышев.
— За что их ему любить? Нехристей, — хмыкнул Алексей Корнильев.
— А меня в Санкт—Петербурге татарином назвали, — неожиданно заявил князь Пелымский.
— Расскажи, расскажи о том случае, — подначил его Василий Зубарев, хотя почти все из гостей, включая его самого, хорошо знали о неудачной поездке сибирского князя в столицу.