— Двое напротив стоят, топчутся, — негромко ответил тот, — так я через забор махнул, не стал им показываться.
— Правильно сделал, — похвалил Бестужев, — нельзя, чтоб тебя возле моего дома видели, да еще в такое время. Хозяин у тебя не дурак и сразу поймет, что к чему.
— Это точно, — согласился, растирая озябшие руки, Лука и прошел в кабинет графа, что находился в самом конце длинного коридора.
Подобный кабинет вряд ли можно было увидеть у кого–либо в Петербурге. Бросалось в глаза, что здесь совершенно не было окон, и свет струился через наклонный потолок, забранный большими стеклянными рамами, со вставленными в них кусками простого стекла, перемежающиеся местами с цветным, что придавало кабинету необыкновенный, сказочный вид. Вечером свет давали небывалой толщины свечи, на которые надевались сверху стеклянные колпаки, что усиливало свечное пламя, делало его более устойчивым. Центр кабинета занимал большой стол, покрытый толстой мраморной плитой, на которой разместились многочисленные колбы, мензурки, стаканчики и другая посуда для химических опытов. В углу стоял самый настоящий кузнечный горн с огромными мехами и трубой, выведенной наружу. В ней чуть мерцали полупогасшие угольки, а рядом побулькивал какой–то раствор в фаянсовом тигле. На стенах таинственного кабинета кругом висели чучела диковинных птиц, шкуры зверей и рыцарские доспехи. На письменном столе графа лежали морские и сухопутные карты, придавленные бронзовым циркулем и астролябией. Рядом возвышался огромный глобус с разноцветными флажками в разных местах.
Граф Бестужев уселся в большое кресло у стола, а Луке Васильеву предложил сесть на кушетку, возле стены, но тот лишь отрицательно покачал головой, покосившись на клетку, оплетенную металлической проволокой, в которой что–то шебуршало.
— Да не бойся ты их, они плотно упрятаны, — улыбнулся граф, но это не подействовало на шуваловского лакея. Он хоть и не впервой входил в кабинет канцлера, но сидеть рядом с клеткой, где помещались отвратительные ядовитые змеи, наотрез отказывался. — Ладно, стой чурбаном, — усмехнулся, щуря голубые глаза, Бестужев. — Ну, говори, с чем пришел?
— Покорнейше докладываю, что к хозяину моему пожаловали на именины Петр Иванович и Александр Иванович Шуваловы, а с ними граф Воронцов. Позже подъехали Михаила Ломоносов, но пробыли недолго, ушли быстро…
— Отчего так? — заинтересованно поднял тонкую бровь граф. — Обычно сей преславный академик подолгу сиживает у патрона своего. А тут что случилось?
— Петр Иванович Шувалов что–то предерзкое сказали про Михайлу Васильевича, те и ушли сразу.