— За что меня убивать? Я никому ничего плохого не сделал.
— Вот таких, как вы, в первую очередь и убивают. Люди, подобные вам, попадают в такие переплеты, что дальнейшая их жизнь и существование становятся сплошным кошмаром. На этот счет мне известно немало примеров.
— Зачем вы все время стараетесь меня запугать? — с нескрываемой обидой спросил Иван дрогнувшим голосом.
— Тьфу! — чуть не вспылил Кураев, но вовремя сдержал себя. — Да больно надо пугать мне вас или кого–то еще! Даю вам дружеский совет и денег за то не прошу. Торгуйте и наживайте капитал. Путь, который вы пытаетесь нащупать, лишь на первый взгляд кажется легким и простым. На самом деле за всем тем стоит риск и немалый.
— Я слыхал, когда государыня наша на трон всходила, то и она, и ближние к ней люди могли головы лишиться, да ведь дело в ее пользу повернулось. Удача ей выпала…
— Вон вы о чем. Но она дочь самого императора Петра Алексеевича. Кому, как ни ей, удача выпасть должна. А люди, гвардия, что ей помощь оказали, народ военный. Им головой рисковать самим Богом уготовлено.
— А если бы не было ей удачи в том деле? — упорно выспрашивал Иван, радуясь возможности поговорить со столичным человеком.
— Абы да кабы, выросли б грибы. В монастырь бы Елизавету Петровну услали, а правили бы нами сейчас немцы да малолетний царевич Иван Антонович.
— Это какой Иван Антонович? Откуда он взялся?
— Поди, не слыхали? Сын Анны Леопольдовны и мужа ее Антона—Ульриха. Ему сейчас годиков десять уже набежало.
— А почему не он наследник, а Петр Федорович, племянник императрицы, объявлен? Или путаю чего?
— Да нет, все верно. Петр Федорович наследником объявлен. Не желает императрица допускать до трона Ивана Антоновича с немчурой, что родней ему доводится.
— Петр Федорович, кажись, ранее также в немецкой земле живал, осторожно возразил Иван. — Он чем лучше будет?
— То не нашего ума дело, милостивый государь, — довольно холодно отозвался Кураев. — Не хватало, чтоб вы еще где–нибудь об этом славить начали. Тогда точно и язык урежут, и на рудники мигом сошлют, и искать их не потребуется, сами они вас сыщут. Забудьте обо всем, что мы тут обсуждали. Если тех моих советов слушать не желаете, то это уже сочтите за приказ от знающего человека.
— Да я чего… я ничего. Зачем мне болтать лишнее себе во вред…
— Вот–вот! Зарекалась кума не распускать языка. Рассветает уже. Будете спать ложиться? А то скоро подъем. Я лично пройдусь чуть. Счастливо оставаться. И помните: мы с вами ни о каких таких вещах тут не говорили, — и поручик, спрятав в карман погасшую трубку, медленно встал с сырой травы и не спеша пошел вдоль реки, вглядываясь в ее противоположный окутанный легким невесомым туманом берег.