– При мне – сок. Но не это главное. Как я понял, ни Ельцин, ни Горбачев свою страну совсем не знали…
Культура: – А потом был 1991 год, ГКЧП, Вас обвинили в государственном перевороте…
Язов: – Как можно называть это государственным переворотом? На законодательную власть Союза и республик никто не покушался. К президенту в Форос выехала группа товарищей, чтобы предостеречь от ошибки. Но Горбачеву очень хотелось подписать антинародный документ о развале Союза.
Культура: – И тогда Вы решили ввести в Москву войска?
Язов: – Если объективно проанализировать события тех трех дней, то напрашивается вывод: армия не участвовала в каком-то подавлении демократии. Широко разрекламированные «баррикады» не смогли бы остановить танки и БМП. Позже «прораб перестройки» Александр Яковлев признается: «У меня было такое ощущение, что мы вышли в поле, а противник так и не явился».
Культура: – Как происходил Ваш арест?
Язов: – Это случилось в 2 часа 15 минут 22 августа 1991 года. Ил-62, в котором находились Лукьянов, Бакланов, Тизяков и я, вылетел из Крыма через 15–20 минут после президентского лайнера. При посадке во Внуково-2 я обратил внимание на большое количество солдат. А когда подали трап – на крепышей из спецслужб, принявших устрашающую стойку. К трапу направился Баранников, назначенный Горбачевым министром внутренних дел СССР. Я говорю сопровождающему меня полковнику Акимову: «Мы подоспели к аресту». Спустились, направились к зданию аэропорта. Баранников с нами. При входе в зал говорит Акимову: «Вы свободны». Затем мне: «А вас прошу пройти в следующий зал». Там нас встретил генпрокурор Степанков, спросил, нет ли у меня оружия, и объявил, что я арестован по подозрению в измене Родине. Меня подвели к «Волге», толкнули на заднее сиденье между вооруженными автоматами Калашникова охранниками. Я, конечно, знал старинную русскую поговорку «От сумы и от тюрьмы не зарекайся», и вот ощутил ее гнетущий смысл.
Потом следователь Леканов обыскал меня с понятыми и предъявил официальное обвинение по статье 64 – измена Родине… Это мне, фронтовику… Измена президенту – пожалуй, да, имела место. Но Родину свою я не предавал и до сих пор считаю, что новоогаревский договор был неконституционным. В присяге нет ни слова о президенте – я народу давал клятву.
Культура: – Следователь корректно с Вами обращался?
Язов: – Да, вежливо, то по фамилии, то по имени-отчеству. Грубостей не было.
Культура: – Правда ли, что Вас еще допрашивали украинцы?
Язов: – Да. Заместитель генерального прокурора незалежной и самостийной Украины Даниленко. Очень интересовался, что мы собирались сделать с Украиной. По совету моего адвоката, иностранному прокурору я отвечать отказался.