Он выволакивает меня на улицу, и бросает на снег, а сам возвращается в избушку, знает, что я не денусь никуда. Даже пошевелиться, сил нет. Еще один выстрел. Запах гари и керосина. Опаляющий огонь. Ползу в сторону, потому что жар исходящий от избушки обжигает. Еще один удар, лишающий меня связи с реальностью. Чувствую только, как зверь несет меня, перекинув через плечо, словно охотничий трофей, весело напевая себе под нос, какую — то странную песню.
— Мы ждем гостя, куколка. Самого важного — безумно шепчет убийца, прежде чем я погружаюсь в спасительное беспамятство.
* * *
Хорошо, что он успел вовремя остановиться. Девка слабо дышит. Так, что ему пришлось по старинке поднести к ее губам зеркало. Жива. Он даже почувствовал подобие уважения к ней. Так борется за жизнь. Пожалуй, он даже не убьет ее. Запрет в погребе и будет пользовать, по своему усмотрению, после рождения наследника.
Андрей подошел к распластанной на кровати девушке, и с силой раздвинув ее ноги, ввел два пальца в сухое лоно. Крови нет, значит с ребенком порядок. Он положил руку на живот, и почувствовал несколько рваных движений изнутри. Отзывается наследник, чувствует родную кровь.
— Не трогай меня, тварь — слабым голосом выдохнула девка. Когда успела в себя прийти? Надо же, огрызается. Оскалилась, как тигрица.
— Ты хорошо пахнешь — Андрей поднес к носу пальцы, пахнущие ее соками — Поладим мы с тобой, если будешь послушной. Я умею быть нежным, лапушка. Таким нежным, что ты быстро забудешь ублюдка.
— Да, пошел ты — хрипит Катя, сверкая помутневшими глазами.
— Ох, как не хорошо ты разговариваешь со своим повелителем — насупив брови, спокойно выплюнул Зверь, едва сдерживаясь, что бы не разорвать наглую бабу голыми руками. Он посмотрел в лицо пленницы, и едва не заорал от ужаса. Вместо милого, измученного ее лица, он увидел изъеденное червями лицо той, что родила от него сына. Она смотрит на него пустыми глазницами, обнажив зубы в омерзительном оскале и смеется. Кривляется. Андрей отшатнулся, чувствуя теплые струи, стекающие по ногам.
— Обмочился, что же ты Андрюшенька, неужели я такая страшная? — леденящий сердце смех, впился раскаленной иглой в его больной мозг, и убийца закричал, дико, нечеловечески. Прогоняя ужасный морок. Катя молчит. Смотрит на него, как на безумца. В глазах ее нет страха. Жалость.
— Ты должна меня бояться! Должна, должна! — заорал зверь, опускаясь на пол.
— Да, пошел ты — рассмеялась пленница.
Нет, он все же убьет ее. Ведь, она видела его слабость. Андрей пошатываясь вышел на улицу, и вдохнул ледяной воздух. В голове прояснилось. Он зачерпнул в пригорошню грязный снег, и с жадностью начал его есть. Почему то именно сейчас ему этого захотелось. Что — то непонятное поселилось внутри. Требующее, ждущее, разрушающее. Убийца так и не понял, что это нечто обыкновенное безумие, проросшее своими щупальцами в его воспаленный мозг.