Марори собиралась спросить, кто именно должен их встретить, но остановилась: Хель, конечно же, обязательно использует эту возможность, чтобы снова нагнать страху на Кенну Чем дальше, тем больше Марори убеждалась, что нужно было послушаться рогатую и запереть сестру в комнате. По крайней мере, не пришлось бы то и дело оглядываться.
Чем ближе к горам они подходили, тем более зловещими они становились. Точнее говоря, горами это не было, но лишь сейчас проступила их истинная природа. То, что издалека казалось горным массивом, вблизи превратилось в огромные темно-серые кости, на которых, словно лианы, вились ярко-алые мышцы. Чем бы оно ни было — оно было живым. Как будто глубоко под землю закопали самого Темного в его истинном обличии, и несчастный оставался жив даже спустя столько сотен лет.
Когда за спиной раздался тихий всхлип сквозь пальцы. Марори поняла, что и Кенна, наконец, рассмотрела, куда они идут. Честно говоря, Марори самой было не по себе.
— Оно было здесь… всегда? — все-таки рискнула спросить Хель она.
— Имеешь ввиду до того, как умерло или после?
Кенна охнула снова, и рогатая довольно осклабилась.
— Имею ввиду, когда здесь появились эти кости? — жестко уточнила Марори, надеясь, что недружелюбной интонации и злого взгляда будет достаточно, чтобы Хель расхотелось разбрасываться шуточками.
— Я бы с радостью тебе ответила, сестричка, но это знаешь только ты. Ну, то есть Тринадцатая. Она притащила откуда-то эти косточки. Уверена, что ты-она его или ее и убила.
— Уверена? — машинально переспросила Марори. Она ведь не может говорить такие вещи в шутку? Всему есть предел, в конце концов.
— Просто видела тебя в деле — этого достаточно.
Тринадцатая могла одолеть… вот это? То, что размером с целый квартал? А потом запросто разменяла такую силу на беспамятство? Ради чего вообще люди идут на это?
Вывод напрашивался сам собой: такую силу можно отдать лишь точно зная, что приобретешь взамен что-то несравнимо большее.
Они еще дважды прошли в опасной близости от гейзеров, из которых вырывался то огонь, то едкий пар. Марори вспомнила, что этот пар запросто превратит твердый камень в горсть песчинок меньше, чем за минуту, а податливую живую плоть просто испепелит. Воспоминания об этом месте еще были обрывочными, но то немногое, что память нехотя отдавала, было слишком ярким, живым. И будоражило жажду так сильно, что десна вокруг клыков напухли, заныли от острой необходимости окунуться в кровь.
Марори сглотнула. Пока еще Голод не был таким сильным, но если их маленькая авантюра затянется, то она может стать не защитницей, а обузой. Крэйл бы наверняка сделал ей внушение за непредусмотрительность. И сделает — можно не сомневаться, и самым нелицеприятными словами.