Грендель рванулся. Черная кровь хлынула у него из раны. Шкура клочьями повисла вокруг скрученного жгутом мяса. И вдруг зверь вырвался. С диким воем, оставляя за собой лужи крови, Грендель выкатился за дверь. Лапа его со страшными, безвольно опавшими когтями осталась в руках Беовульфа.
Посреди утопающего во мраке зала стоял Беовульф. Потный, обессиленный, на подгибающихся от усталости ногах стоял великий воин, держа в руках лапу Гренделя. На рассвете он и его воины вывесили свой трофей на самом высоком фронтоне Хеорота, чтобы все видели и засвидетельствовали их великую победу.
На следующую ночь в освещенном пляшущими огнями факелов Хеороте звучали смех, музыка, песни. Спокойно заснули пировавшие воины под резными стропилами замка. Но их радость была преждевременной. Под утро исчез один человек. Остался лишь кровавый след на снегу. Вновь объявился жестокий кровожадный убийца. Неужто Грендель все еще был жив?
Но старые воины, помнившие древние поверья, утверждали, что это самка, мать Гренделя. Она пришла взять жизнь за жизнь. И покуда эта зверюга жива, не будет людям ни минуты покоя. Ночь опять станет смертельно опасна. И Беовульф со своим отрядом вышел на поиски грозной матери Гренделя.
Они пересекли поля и леса острова, прошли всю страну короля скальдов и углубились в болотистый край торфяников и вересковых зарослей. Шли они по кровавому следу, уводящему в бесплодную пустыню. Солнечные лучи играли на бронзовых узорах деревянных щитов, скользили по шишакам золотых шлемов. И вот след привел их в каменистую холодную страну, где ветры воют волчьими голосами, где в расселинах скал гудят и стонут тоскливые тягучие песни севера. Путь их прервался перед большим озером.
Здесь царствовал туман. Озеро, питающееся ледяными горными потоками, мятым серым полотнищем лежало под сочащимися влагой плачущими небесами. Черные утесы окаймляли его. Древние вязы, покрытые лишайниками, окоченевшие, обросшие инеем, росли вдоль его берегов. На скользких, покрытых зеленой ряской водорослей камнях свернулись клубками змеи, шурша и поблескивая чешуей. Воздух наполнен был запахом гнили и сырости.
Лошади пятились и вставали на дыбы. Охотничьи собаки скулили и жались к ногам хозяев. Страх вполз в сердца воинов и затаился в их глазах. Некоторые из них когда-то набредали во время охоты на это озеро. С трепетом рассказывали они о том, что олень, достигший этих мест, предпочитал быть разорванным собаками, чем спасаться в водах гибельного озера.
Беовульф словно бы не слышал этих ужасных историй. Он обернулся к товарищам и сказал: