Цэнгэл преспокойно уснул. Я лежала наедине со своими мыслями и прислушивалась к ночным звукам. За окном монотонно шумела река. Из–за стены доносились веселые голоса Нацага и Содгэрэл. Рядом со мной лежал живой человек с горячим телом и холодной, будто ночная река, душой. В этой душе было пусто, как в лесистой горной долине. Этот человек не желал меня, не интересовался, что происходит в моей душе. Мне только казалось, что я женщина, на деле же я была подневольным, доведенным до ничтожества существом, частью домашнего обихода. Эта ночь, в которой моим уделом было не разделенное счастье, а страдания одиночества, показалась мне бесконечной.
И утро нового дня не встретила я с сияющим лицом счастливой женщины. Я напоила чаем и накормила Цэнгэла, страдавшего от похмелья, и мы пошли на работу. Шагая по шпалам, я думала о том, что жизнь проносится между мной и мужем, разделенными словно два железнодорожных пути, подобно тяжелому скорому составу.
— Как самочувствие? Голова не трещит? — спросил Цэнгэл у Нацага.
— Все нормально.
— Глаза у тебя малость подпухли. Может, жена побила и ты плакал?
— У меня всегда так: чуть выпью, под глазами мешки. Стараюсь быть похожим на всех мужчин, а то эту гадость вообще в рот не брал бы.
— А у меня будто собака в животе сдохла. Не накорми меня Алимаа мучной похлебкой, я бы на ногах держаться не смог. Все ноет, будто меня мешком накрыли и отлупили почем зря. Каждый волос и тот болит.
— А с Муна Гуаем что?
— Как что? Сын его приехал.
— Так чего же он на работу не вышел?
— А, да ты этого не знаешь еще. Когда сын приезжает, Муна Гуай себя трехдневным сном премирует. Он сейчас отсыпается и завтра будет спать. Может, и послезавтра тоже. А потом опять прибежит на пути со своей вспотевшей лысиной.
— И чем займется?
— Как чем? Курить будет, работать будет. Как всегда.
— Чудная у него привычка.
— А в старике много чудного. Жаргал не в него пошел, не в пример отцу умный, толковый.
— Парень он вроде неплохой.
— Неплохой — не то слово. Очень даже хороший парень. Жена твоя что о нем говорит? Небось то же, что я?
— Он у моей жены отличную оценку получил. Наверно, потому что спортсмен.
— Я тебе сказать хочу… — Цэнгэл привлек Нацага к себе и шепнул: — У жены твоей в голове ветер. Будь настороже.
Нацаг удивленно посмотрел на Цэнгэла и расхохотался.
— Ты что? Подозревать жену советуешь?
Цэнгэл упер руки в бока и, вытаращив свои круглые глаза, ответил:
— А почему бы и не подозревать?
И сам засмеялся так, что по лесу эхо прокаталось.
— Подозревать — значит потерять. Пусть знакомится с другими людьми, дружбу с ними заводит. Если к каждому ревновать, жена душой может состариться. Обида у нее на жизнь появится, и больше ничего.