Он сказал это миролюбивым тоном и вопросительно взглянул на Содгэрэл.
Содгэрэл может спорить с кем угодно. Такие же, как я, всегда соглашаются с чужим мнением.
— Если ты человек, то у тебя должна быть душа. Об этом пишут во многих книгах, — заметила Содгэрэл, а потом попросила мужа: — Налей–ка чаю, Нацаг. От этих разговоров в горле пересохло.
Нацаг, словно солдат, готовый исполнить любое приказание, поднялся и поставил на стол белый чайник. Содгэрэл попила чаю и опять ринулась в атаку на Жаргала:
— Дорогой мой студент, неужели ты думаешь обойтись без психологии, когда ты кончишь университет и начнешь самостоятельно работать?
Жаргал с улыбкой поглаживал свои длинные волосы. Ему явно по душе были горячие речи Содгэрэл. А она, как охотники зверя, постепенно обкладывала его. Я удивлялась тому, как ловко и умело подчиняла она себе мужчину. Наверно, потому она и Нацагом вертит, как хочет.
Потягивая чай, Нацаг тем временем говорил:
— Жена у меня начитанная, это точно, много всего знает…
Когда Содгэрэл с Нацагом вышли проводить гостей, в темном ночном небе мерцали звезды и совсем рядом раздавался неумолчный шум воды и леса. От реки слегка тянуло сыр остью. Вдалеке послышался стук колес поезда. Прощаясь, Содгэрэл весело спросила Жаргала:
— Не обиделся, что я такая языкастая ведьма?
По ее тону мне показалось, что в душе у нее полыхает пожар.
— А на что обижаться? У нас в общежитии такие разговоры круглые сутки не прекращаются.
— Ну, спокойной ночи!
— До свидания!
Некоторое время Жаргал шагал молча. Потом, обращаясь к нам с Цэнгэлом, сказал:
— Умная она женщина. Не всякая может так разговаривать. Совсем меня с толку сбила.
— Брось ты… Ей только об этом не говори, а то она| так загордится, что Нацага вконец замучает. Она ведь дома ничего не делает, ни к какой работе рук не прикладывает, вот и бесится с жиру, — вялым голосом отозвался Цэнгэл.
— Умные женщины нам нужны.
— Зачем, скажи на милость? Они только семьи разрушают. Хвалить их ну никак нельзя. А Содгэрэл, по сути дела, просто дура.
Жаргал не соглашался с Цэнгэлом:
— Не уверен, что ты прав. Если женскому уму тесно в рамках семьи, если женщина стала смотреть на мир шире, то с этим ничего не поделаешь. Время нынче такое. Мне кажется, что Содгэрэл женщина думающая. А я не решусь утверждать, будто ум портит человека, — закончил Жаргал и направился к своему дому.
Я долго думала об этом разговоре и все больше убеждалась, что мы с Цэнгэлом в каком–то смысле отстали от своих сверстников, жили слишком размеренно, по старинке. И беды свои друг от друга утаивали, и радости и дошли до того, что жизнь стала серой, лишенной чувства вообще. Можно лишь удивляться, как мы сумели прожить так целых три года.