Вдруг откуда–то появилась девушка. Подошла к дому, запела сладким голосом:
— О–о, какие молодые мы с тобой, мы здесь вдвоем, давай соединимся.
Юноша отвечает:
— О–о, какие молодые мы с тобой, мы здесь вдвоем, давай соединимся.
А сам ни с места. Девушка ему говорит:
— Спустись вниз, братец, уж очень хочется мне быть с тобой, да поможет мне аллах.
— Болен я, — отвечает юноша, — не могу спуститься.
Стала тогда девушка ходить вокруг дома. И так норовит войти в дом, и эдак пробует, то со стороны моря, то со стороны гор, никак не войдет. Опять принялась уговаривать юношу спуститься вниз — не спускается. Так и ушла ни с чем.
Вдруг откуда–то появилась женщина. Подошла и запела:
— A–а, вдвоем мы тут с тобой, давай соединимся.
Юноша отвечает:
— A–а, вдвоем мы тут с тобой, давай соединимся.
Говорит ему женщина:
— Спустись вниз, надои для меня молока.
— Не спущусь.
Уговаривала она, уговаривала юношу, все впустую. Так и ушла ни с чем. До ночи никто больше не пришел. А как настала ночь, задул ветер, поднялась буря. Долго бушевала. Вдруг откуда–то появилась старуха. Подошла и завыла страшным голосом:
— Я Йитхамитин, та самая, что бурю насылает, ветер подымает.
И опять завыла:
— Нынче я поужинаю у тебя, нынче ужинать мне в этом доме.
Провыла это старуха и спрашивает:
— Неужто не спустишься ты вниз к старухе, дверь не отворишь, не пустишь в дом погреться?
Отвечает юноша:
— Нет, не отворю. Я сам всю ночь сижу на крыше, весь озяб, дрожу.
И так норовит старуха в дом войти, и эдак пробует, никак не войдет. Вернулась она тогда к дверям и опять завыла:
— Я Йитхамитин, та самая, что бурю насылает, ветер поднимает, та самая, что теткой тебе доводится, открой, племянничек!
Молчит юноша. Старуха не отстает: «Открой да открой». А юноша знай свое твердит: «Не открою».
Тут Йитхамитин запела:
— Ой, сколько у тебя коровушек, и рыжих и пятнистых.
А юноша в ответ:
— Огнем тебя кормить, а не коровьим молоком поить, и головешками в тебя швырять!
Йитхамитин опять за свое:
— Ой, сколько у тебя козочек, все светленькие!
А юноша в ответ:
— Не козьим молоком тебя поить, а соком ядовитым интэ [138]. В лицо тебе его плеснуть, чтобы ослепла.
Не унимается старуха:
— Ой, сколько у тебя овечек, все беленькие, ушки завитком!
А юноша в ответ:
— Не мясом овечьим тебя кормить, а горьким алоэ, чтоб ранили тебя его колючки.
Старуха опять:
— Ой, сколько братьев у тебя, один другого краше, одеты все нарядно!
А юноша в ответ:
— Не братьями моими насытишь ты свою утробу, а водой морской, и пропасть под тобой разверзнется бездонная.
Заря уж занялась, а они все говорят да говорят. Не вытерпела тут злодейка, перемахнула через забор, в доме очутилась. А юноша взял да разрезал веревку, которой его бык привязан был.