Когда по субботам мы поднимались на эту долларовую тучу, чтобы окунуться в товарный мир, мы шли на самый верх Остряков. Этот путь на край города я знала по нашим вылазкам к родниковой пещере. С Константином мы следовали правилу говорить на этом пути только в рифму. С родителями говорить вообще не получалось, они больше ничего не могли объяснить.
Пришёл на смену инженерам новый профессиональный слой – бизнесмены, зарабатывающие лёгкие деньги в твёрдых баксах. Все вокруг внезапно становились бизнесменами и бизнесменками, у них была сподручная универсальная профессия и занятие, которое я раньше считала прерогативой бедных бабушек, продающих на остановках троллейбуса и трамвая цветы и семечки. Я спрашивала родителей, почему они не стали бизнесменами. Они рассердились: торговля несла на себе отпечаток, не смываемый никакой баней. Аргументом были умозрительные спекуляции, что из нас не получится спекулянтов! Когда мать успокоилась, она сказала, что торговля – не для нашей семьи. Случись нам торговать, мы принесём на рынок яйца, сваренные на домашней плите, а продавать их будем по цене сырых.
Но всё-таки мне было жаль: я представляла себе своё место в семейном предприятии как часть приводного механизма, а не как пятое колесо в телеге. Действовать решительно мои родители были вполне в состоянии. В Берлине они раздумывали, не открыть ли им русскую закусочную. Но не отважились, было слишком сложно с разрешениями и их собственными претензиями: пельмени должны лепиться вручную, а не машиной, быть при этом доступными по цене, и одна порция должна насыщать. Люди тогда едва готовы были выложить 4 марки за один дёнер (шаурму). Почему же пельмени должны стоить дороже. Это означало, что родители не могли бы конкурировать. Качество не приносило дохода. А теперь заметьте: «Вост. Дух» подаёт пельмени по рецепту моей матери. Пусть люди платят за это столько, сколько сочтут правильным, а порции пусть определяют себе сами. Мы верим в добро в человеке.
Севастопольская мода 80-х годов добралась и до Цюриха. Тут у людей есть вкус, в этом знают толк, код считывают друг у друга с носков туфель. Бельвью может послужить мостиком через взорванные сходни к прошлому. Сногсшибательно – ареал цюр-реальный. Опять униформированный центр города, но так, будто экономика нанесла слой сахарной глазури на свежепостриженные головы, блестящие кожаные сумочки и стеклянные глаза. Полировка, рубашки-поло, полиция и порция морского порта. Когда вы направляетесь в «Вост. Дух», вам можно носить мини-юбки неоновых расцветок, и пусть вас несут ноги, прыгая по тонким, как резинки, рельсам новой моды. Мужчины, вам можно показаться в удобных, но не слишком растянутых, показывающих ваши пропорции бело-коричневых пуловерах с фирменной надписью посередине. Как в начале 90-х – унисекс. Обслуживающий персонал носит рабочую одежду из тонкой шерсти с белыми фартуками и нарукавничками, а в углу играет моё синее пианино.