Содружество двух первооткрывателей арабской талас-сографии (мореведения) было удачным в отношении прежде всего совместимости характеров: уравновешенный (не здесь ли одна из причин его долголетия?), сдержанный, суховатый Годфруа-Демомбинь, первоклассный арабист, счастливо дополнял своего друга, носившего в себе энциклопедические знания и пылкое сердце. Науке нужны оба типа натур, но
7
у колыбели каждого нового ее предприятия предпочтительно видеть на авансцене первую: именно она с ее осторожностью и строгим подходом к действительности должна ранее других оценить неожиданное приобретение глаз и ума человеческих — чистой ли пробы золото? Поняв это инстинктом ученого, Ферран уступил Демомбиню честь первого сообщения о находке, которое и прозвучало 12 декабря 1912 года в зале заседаний Азиатского Общества.
Следующий этап изучения новооткрытых рукописей связан уже с именем одного Феррана, хотя, конечно, консультации с Демомбинем не прекращались. При всей увлекаемости своей натуры, живом темпераменте исследователь был хорошо подготовлен к тому, чтобы отважиться на странствие по нехоженому морю столь специфической области арабской литературы, какой является талассография. Школа знаменитого в истории африканистики Рене Бассе, собственные наблюдения, накопившиеся за долгие годы пребывания в заморских владениях Франции на дипломатической' службе, размышления над историческими судьбами народов Индийского океана привили ему разносторонность интересов и знаний. Свою роль сыграло, несомненно, и то, что его творческий интеллект не был одинок — атмосфера заседаний Азиатского Общества, общение в его стенах со многими членами этой организации непрестанно будили мысль и освежали силы.
Работа над текстами только начиналась. И все же на этой стадии Ферран смог обнаружить в серой массе непрочитанных листов первое в арабской литературе упоминание Борнео — оно фигурирует в главном труде Ахмада ибн Маджида «Книга полезных глав об основах и правилах морской науки» — и отметить это важное обстоятельство в уже готовившейся к выходу из типографии книге. Однако само имя великого морехода Западной Азии, изучение творчества которого в дальнейшем поглощало все силы французского энтузиаста до конца его жизни и составило целую эпоху в европейском востоковедении, сопровождается в «Relations...» словом «некий» (un certain), и в этом определении проглядывается трезвая осторожность Годфруа-Демомбиня: для предварительного сообщения материал весьма интересен, однако нельзя позволить ему сразу очаровать нас, посмотрим дальше: не случайна ли представшая нам фигура, не сомнительны ли сведения, которыми она пытается нас пленять?