Я не вникала в структуру папашиной компании, но понимала, что в изначальном варианте произошли изменения. Один человек уже давно откололся, решив заняться мясным производством вместе с кем-то из родственников. Оставшиеся трое продолжают работать в нефтяном бизнесе, только разделили компанию на две. Папа с партнером (мужем моей сестры Полины, которая должна была родиться Павлом) остались при перегонке, переработке и бензоколонках, а их товарищ – на добыче. Две компании постоянно сотрудничают, но вроде каждая сотрудничает и еще с кем-то. Признаться, меня это мало интересует.
Моя вторая сестра, Шура, которая должна была родиться сыном Александром, вначале вышла замуж за сына отделившегося партнера, но они не прожили и года, потом она еще два раза была замужем. Честно говоря, я не в курсе, развелась она со своим третьим или не развелась. Правда, второго и третьего мужей сестре папа уже не выбирал, это делала она сама. Детей у нее нет. Почему – не знаю. Мы не общаемся и никогда не были близки.
Две мои старшие сестры активно участвуют в светской жизни города, и я иногда читаю о них в «желтой» прессе или Интернете. В целом старшая с немолодым мужем существуют подобно французским аристократам. Они завели наследника, муж уверен в том, что ребенок – его, ну а дальше у каждого начинается своя личная жизнь. Надо только соблюдать приличия и не бравировать перед всеми общими знакомыми молодыми мальчиками и молодыми девочками. Ситуация, насколько я понимаю, устраивает обоих.
Вторая сестра, Шура, считает себя свободной женщиной и считала себя ею и в периоды замужества. Ну а теперь регулярно меняет любовников, правда, молоденькие мальчики ее не интересуют. Ее интересуют только мужчины, способные ее содержать. Ни одна из этих двух сестер не работала ни дня в своей жизни.
Третьей родилась Ольга. Ждали Олега. Папа даже маму не приехал из роддома забирать, забирал будущий муж Полины. Сейчас Ольге двадцать восемь лет, она на год старше меня. Мы с ней сдружились чуть ли не с пеленок – объединились против враждебного мира, который не хотел нас принимать. Нас в этом мире не ждали, нас не хотели видеть, но мы родились. И мы намеревались привлечь к себе внимание и доказать, что чего-то стоим. И мы знали, что можем положиться только друг на друга – потому что больше было не на кого.
В детстве и отрочестве мы пытались привлечь к себе внимание разными способами, но на отца и мать не действовало ничто. Отец работал и ждал внуков, которых мы все должны были родить ему в будущем, мама вела хозяйство до тех пор, пока не появилась приходящая домработница. Я не знаю, когда она начала выпивать. Может, еще в годы нашего детства, а потом количество перешло в качество (хотя о каком «качестве» тут речь?), а может, и после того, как мы все ушли из родительского дома. Или после того, как Павлик, сын Полины, пошел в школу и необходимость в бабушке отпала? Павлик учится в какой-то особой школе, где дети обеспеченных (и занятых) родителей проводят время с утра до вечера, получая всестороннее образование, отдыхая и занимаясь спортом.