Настоящая книга, возникшая из академических лекций и курсов для преподавателей, выросла из практики и предназначена для практических целей. Автор испытывает чувство радости и благодарности, поскольку его труд был вполне благосклонно встречен критикой и нашел многочисленных читателей среди университетских и гимназических педагогов, студентов и школьников старшей ступени, которым он желал быть полезным. О выходе второго, просмотренного издания (1983 г.) позаботился незабвенный Лотар Штим (ныне его уже нет в живых), истинный мастер издательского ремесла, которому книга 1971 года обязана художественным совершенством верстки, печати и переплета; в 1988 году у автора появилась возможность включить дополнения, накопившиеся со временем и предназначенные для третьего немецкого издания, в мастерский английский перевод Нила Ад-, кинса — книги, которой повезло попасть в хорошие руки Френсиса и Сандры Кэрнз.
Автор с удовольствием пошел навстречу инициативе Francke Verlag — сделать Мастеров римской прозы в виде карманной книжки доступными еще более широкому кругу читателей. Оправдавший себя общий замысел остался прежним. Разумеется, в текст
вошли дополнения; предназначенные для третьего издания; кроме того, были приняты во внимание письма и замечания коллег. В особенности мы благодарим профессора Герхарда Перла (Берлин), которому обязаны важными соображениями о чтении Клавдиевой надписи. И наконец — новая избранная библиография открывает доступ к научным исследованиям.
^Михаэль фон Альбрехт
Тейдельберг, зима 1994 года
Тексты, которым будет посвящена эта книга, относятся к четырем столетиям — от превращения Рима в мировую державу в борьбе с Карфагеном до позднего расцвета под властью Антонинов. Эстетическая дистанция может быть велика, но при этом в них отражается определенный процесс: сила и свежесть вначале, острота противостояния в эпоху Гракхов, сул- ланская анналистика, эпоха Цезаревых войн, вспышки духовной борьбы в последних усилиях гибнущей республики, реформы Августа с их утонченными грезами о величии праисторического времени, призывный голос проповедника и скептический — романиста перед фасадом нероновского дворца, долгожданная возможность вздохнуть полной грудью при Траяне, откровенность ро$Ьфе$Ыт и умственный комфорт образованного сословия — вторая софистика в качестве заключительного аккорда с ее экуменическим настроением и мистической подкладкой.