Лампочка уже не светила, и блиндаж стал напоминать тесную яму. Майор вышел, закрыл глаза и потянулся, опьяненный светом и тишиной.
- Почему вы сняли погоны?- спросил майор по-русски, когда пленный почтительно вытянулся перед ним.
- Я долго ждал того часа, той минуты, когда мог бы сделать это. И вот дождался,- ответил пленный старчески сухим, но по-военному ровным и твердым голосом. Вынул из кармана кителя узкие, серебром окантованные погоны капитана и бросил их к ногам майора.- Я был переводчиком при штабе дивизии. И только.
Стараясь не выдавать своего пристального внимания, Синицын оглядывал пленного с нарастающей убежденностью, что уже видел его когда-то. Знакомая приземистая фигура, сухое строгое лицо - его высушили годы; облысела голова, а когда-то она гордо носила казачий чуб. Неужели это он, атаман?..
- Так о чем же вы хотели говорить со мной, господин бывший атаман Семияр-Горев?
Пленный насторожился, словно собака, услышавшая голос давным-давно потерянного хозяина.
- Вы знаете меня?- спросил он, и голос его дрогнул.
- Да, знал. Садитесь!- майор кивнул на пень рядом с пленным.
- Благодарю,- пленный сел, снял фуражку, долго смотрел на распластавшего крылья фашистского орла на высокой тулье и наконец отшвырнул фуражку в сторону.
Присел и майор, тоже на пень, напротив пленного.
- А стой бандой,- Синицын кивнул в сторону пленных, которым все еще не виделось конца,- вы тоже хотели спасти Россию?
- Нет!- пленный отчаянно встряхнул головой.- Нет, господин майор! С ними я хотел попасть на родину. Вы не представляете, как можно тосковать по родине, тосковать до боли, до сумасшествия… Бог мой, если бы я знал тогда, что есть такая ужасная тоска!-пленный уронил лицо в ладони и затих, словно прислушиваясь к своим мыслям.- Если бы я только знал!..
- Это все, что вы мне хотели сказать?-спросил майор.
Этот когда-то страшный человек становился ему с каждой минутой неприятнее. Потому что он, майор, вспомнил свою жизнь, полную тревог и мучительных раздумий; он, когда-то потянувшийся за атаманом воевать против красных, никак не мог простить себе одного преступления. Та ночь, тот час грызли и грызут его совесть до сих пор. А разве он был виноват?..
Пленный поднял голову, пристально глядя на майора, спросил:
- Меня расстреляют?
Майор, не задумываясь, ответил:
- Обязательно. Может быть, даже повесят. Вы ведь знаете, что стоите этого.
- Да, знаю,- спокойно согласился пленный.- Хочется только одного: умереть в России. Это, думаю, теперь случится?
- Пожалуй, да. Я со своей стороны очень желаю, чтобы судили вас именно там, где вы пролили столько русской крови… Удивляюсь одному: почему вы не остались на русской земле, когда были там с этими любителями «жизненного пространства»?- майор снова кивнул в сторону серо-зеленой лавины пленных.- Надеялись, что они победят?