- Надежда не оставляет человека до тех пор, пока он не поймет, что ее уже нет.
Майор Синицын поднялся, одернул китель.
- Я знаю о вас слишком много, и разговор с вами совсем не доставляет мне удовольствия. Вы не достойны даже могилы на этой земле, где родились. Потому что возвращаетесь на нее с заднего хода, как вор, когда-то обокравший и осквернивший ее. Точнее, вы были тогда авантюристом, и людям, которые верили вам, дорого и долго пришлось расплачиваться за вашу подлость.
Пленный стоял, опустив голову. Чуть-чуть подняв ее и вскинув на майора отяжеленные раздумьем глаза, растерянно, словно спросонья, проговорил:
- Вы правы… Меня судить надо… Будут судить… Страшен только допрос… Прошлое слишком тяжело, чтобы вслух вспоминать о нем… Я пойду на свое место…
- Идите. Не забудьте погоны. На «вашем месте» они нужны: короче будет допрос.
- Да, конечно,- пленный поднял погоны и, зажав их в руке и еле поднимая ноги, направился в поток серо-зеленых мундиров.
Едва он скрылся в нем, как пленные странно замешкались, загалдели и вышвырнули труп бывшего атамана Семияр-Горева.
Майор подошел к тому, кто пять минут назад пытался каяться перед ним - уголок воротника кителя бывшего капитана немецких войск был мокр от слюны, и на нем виднелись отпечатки зубов.
- Отравился,- удивленно проговорил младший лейтенант. Во время разговора майора с пленным он стоял в стороне и следил за тем, чтобы пленный «не выкинул какую-нибудь шутку»- он забыл его обыскать.- Вы допрашивали его, товарищ майор?
- Нет, Петя. Он сам себя допросил. Последний раз.
- А ведь для этого тоже смелость нужна,- задумчиво произнес младший лейтенант, глядя на труп.
- Да, нужна. И лучше самому вовремя допросить себя, чем ждать, когда это сделают другие.
- А кто он?
Младший лейтенант всего месяц назад попал на войну. Он еще со страхом поглядывал на трупы, многому удивлялся и многого не понимал; писал восторженные письма домой и мечтал во что бы то ни стало совершить подвиг и получить ранение. Небольшое, конечно. Майор Синицын, к которому его прикомандировали после окончания училища, был для него кумиром. У майора на груди красовались три ордена. И он трижды был ранен.
- Историю надо знать, юноша. Хотя бы для того, чтобы не удивляться иным ее закономерным несуразностям,- майор отечески похлопал младшего лейтенанта по плечу и, довольный тем, что окончательно озадачил его, направился к машине.
Поток пленных стал редеть, и майор приказал шоферу ехать вперед. Надо было наводить порядок на косе, прибрать хозяйство капитулировавших. Беспрерывно сигналя, оттесняя пленных к обочине просеки, машина тронулась.