- В землянке пьяный дрых, стерва… Еле разбудили… эсесовец.
- Опохмелится скоро на чужом пиру!- весело заметил капитан и взял Романа за локоть. -Ты сейчас похож на победителя, к ногам которого бросают знамена побежденных.
Роман сухо ответил:
- Солдат жалко… Троих убило, когда Марьино атаковали… И сержанта Лошакова, моего помощника. Вместе войну начинали.
Капитан вынул из кармана меховой безрукавки алюминиевый портсигар, раскрыл его и протянул Роману.
Молча закурили.
Танки стояли обочь дороги, и с них, как с подвод, смотрели на пленных солдаты десантного взвода, которым теперь командовал Роман. Они были одеты в белые маск-халаты и поэтому казались одинаковыми даже ростом. Но Роман памятью видел лицо каждого из них, словно они были рядом, как эти пятеро, пристроившиеся вместе с ним на броне командирского танка.
Танковая рота и приданный ей взвод Романа находились в резерве командира дивизии и принимали участие только в одном бою - добивали фашистов в поселке Марьино, обойденном передовыми наступающими частями. Сейчас они ждали приказа к дальнейшему следованию.
А бой грохотал рядом, и, как следствие его удачи, шли в тыл вражеские солдаты. Глядя на них, Роман не кипел от ненависти, не жаждал их убийства. Он, торжествуя, своей молчаливой неприязнью к поверженному врагу, своим угрюмым молчанием как бы говорил: что же вы, сволочи, наделали? И чего добились?
- Да!- неопределенно выговорил танкист и швырнул недокуренную папиросу в снег.
Роман присел на выступ брони, снял каску и стал поправлять белый маскировочный чехол. Только теперь почувствовал он, как ныла шея, утомленная непривычной тяжестью.
- Лейтенант!
Роман поднялся, надел каску, стянул ремешок на подбородке и взглянул на капитана. Тот уже снова выглядывал из башни и поглубже насаживал на голову черный, увитый толстыми жгутами-амортизаторами шлем.
- Приказано двигаться на Третий рабочий поселок и ждать там «хозяина».
«Так в хвосте проболтаешься до самого прорыва блокады»,- с неприязнью к своему положению подумал Роман и приказал солдатам занять места на танках… «Садись!»- разноголосо понесся от машины к машине его приказ.
- Смотри, лейтенант, и обозника прихватили!- весело бросил капитан и кивнул головой на дорогу.
Вешая на грудь автомат, Роман равнодушно посмотрел в ту сторону, куда минут пятнадцать назад смотрел с торжеством и снисходительностью победителя. И леденящая, как страшный сон, оторопь на мгновение сковала его. В хвосте колонны пленных, немного отстав от нее, тянул за собой санки с небольшим сундучком на них необычного вида пленный. На нем была наша солдатская шапка с опущенными ушами, старая немецкая шинелишка и стоптанные валенки. Пленный был дюж и, видно, силен, и груз на санках был не тяжел для него. Но он так гнулся, словно земля втягивала его в себя, как втягивает гнилую корягу водоворот.