Связной лениво зевнул.
- Иди и докладывай. Не подведу! - Крюков застегивал ремень.- Дождь?
- Иди проклятый. По-лягушачьи скоро заквакаем. Когда уж выберемся из этих болот!..
Крюков промолчал: на этом участке фронта болота везде. Летом в траншеях грязи чуть не по колено, зимой рыть эти же траншеи - сущая мука: через полметра выступает вода, и сутками приходится ждать, пока земля промерзнет и можно копать глубже. А уж траншей перекопали!..
И эти бесконечные дожди…
- Такова, брат, служба!-Крюков хлопнул солдата по плечу и вышел из землянки.
Следом за ним месил грязь его вестовой татарин Ахметка.
Черная и мокрая ночь скрывала все. Казалось, что на равнине не было ничего живого. Но тревожно взвизгивали долетавшие с передовой пули, раскатисто а-ахали снаряды - смерть охотилась за живыми.
Ходить поверху не разрешалось - только по траншеям. Но приказ этот выполнялся только днем, ночью же вылезали из опостылевших траншей.
Связной из роты, спрятав цыгарку в рукаве шинели, канул в шуршащую дождем темноту. Младший лейтенант несколько минут приглядывался к ней, привыкал. Потом сказал вестовому:
- Иди и ты спать.
- Нэт, вам ночью один нэльзя ходить,- тихо, но упрямо ответил Ахметка, ежась в промокшей шинели.
Шли спотыкаясь и кляня слякотную дорогу, думая о тепле и сне.
Командир первого взвода младший лейтенант Андреев просыпался долго. Сперва мычал и прятался в шинель, потом минуты две ошалело таращил на Крюкова глаза.
- Какого дьявола?..
- Командир роты приказал явиться…
- Зачем?
- Не знаю.
- Не бункер ли новый задумал для себя?.. О, Милая Алиса, как ты осточертела!- Андреев стал ожесточенно одеваться.
Крюков присел на край нар в ожидании. Сопя и кашляя, Андреев обувался.
- Выспится днем, а ночью блажит,- он поглядел на забитые солдатами нары. Но своего вестового будить не стал.- Пошли! Ты, Петя, дуй направляющим. Я этих паршивых болот бояться стал, недавно заблудился. Отошел от своей землянки метров на двадцать, а проплутал целый час. Балдею, что ли?..
Крюков не ответил. Даже днем на этой гнилой и мокрой равнине можно было заблудиться - все скрывалось под землей, и только у штабов одиноко торчали вехи - ориентиры. Ночью же ходить приходилось или по краю траншей иль вдоль проводов связи.
Подняли командиров двух других взводов, тоже младших лейтенантов. Вчетвером шагалось веселее (Ахметка топал сзади).
Говорили трое, а четвертый молчал. Да и что мог рассказать двадцатилетний офицер Петр Крюков?
Трое говорили о командире роты, которого между собой называли «Милой Алисой». Только совсем недавно Крюков уразумел причину этого прозвища: когда бывал на КП роты, всегда видел на столике лейтенанта Басова листок бумаги и на нем: «Здравствуй, милая Алиса». Письмо было начато, видно, давно, но так и лежало на столе, словно автор этими словами высказался весь. Крюков спросил у взводного-два Розе: