Гудериан говорит, что «с Гальдером случился нервный коллапс», когда тот узнал о провале миссии Гудериана, и Бок подтверждает это. У Гальдера имелись все основания для разочарования, однако такая острая реакция нуждается в более убедительном объяснении. Во-первых, Гальдер был чрезвычайно оптимистичен, если полагал, что военачальник сравнительно невысокого ранга сможет за несколько минут заставить Гитлера изменить решение. И, конечно же, он явно заблуждался, считая, что можно еще раз вернуться к уже решенному вопросу и сделать это таким образом, который шел вразрез с кодексом прусской дисциплины. Ведь и Гальдера самого никак нельзя упрекнуть в излишней откровенности с Гудерианом: он не сказал ему, что ОКХ уже отправило в группу армий «Центр» директиву, предписывающую оказать содействие группе армий «Юг» с использованием «…сильной группировки, предпочтительно под командованием генерал-полковника Гудериана».
Если допустить, что Гальдер знал о плане сместить Браухича и заменить Гудерианом, тогда его поведение становится вполне понятным – должно быть, он считал, что Гудериан обладает особым влиянием на фюрера и способен добиться успеха там, где не повезло другим. Более того, если бы Гудериану и в самом деле удалось отговорить Гитлера, то его шансы получить должность главкома сухопутных сил, наверняка, возросли бы. Поэтому 23 августа Гальдер, скорее всего, уже видел в Гудериане своего будущего начальника, и его ярость и разочарование после крушения всех надежд тем более удвоились. Долго сдерживаемые эмоции вылились в телефонном разговоре с Боком в обвинения в нечестности и предательстве Гудериана. Несомненно, с этого момента Гальдер стал врагом Гудериана и в течение последующих лет неустанно повторял легенду о Гудериане как о паршивой овце среди элиты генерального штаба. После войны он писал, что Гудериан показал себя недалеким человеком. Но Гальдеру пришлось занять оборону, когда король, которого, как ему казалось, он разыграл, оказался валетом. Среди штабных офицеров были и такие (в их числе полковник Фриц Байерлейн, начальник оперативного отдела штаба Гудериана), кто утверждал – в результате событий 23 августа в отставку должны были подать Браухич и Гальдер, а не Гудериан, как считали сторонники Гальдера.
Как бы там ни было, но на испорченные отношения между Гальдером и Гудерианом теперь можно взглянуть в ином свете. Как показывает последующая цепь событий, попытки отставки Браухича усилились и в то же время приверженцы Гудериана подвергались преследованиям со стороны Гальдера.