В «Воспоминаниях солдата» Гудериан размышляет о своей встрече в тот вечер с Браухичем, запретившем, как он пишет, упоминать при фюрере о Москве. Спрашивается, знал ли Браухич о плане сместить его? Видимо, нет, но Гудериан далее говорит, что в беседе с фюрером (на которой не присутствовали ни Браухич, ни Гальдер) тема наступления на Москву все же оказалась затронута, и он всячески отстаивал эту стратегию в противовес наступлению на Киев. Гитлер в присутствии Кейтеля, Йодля и Шмундта привел экономические, политические и военные аргументы в пользу захвата Украины и нейтрализации Крыма, добавив снисходительно: «Мои генералы совершенно не разбираются в экономических аспектах войны». Его свита согласно закивала головами. Выслушав эту тираду, Гудериан, не имевший какой бы то ни было поддержки, решил, как пишет Либенштейн: «…что он не может спорить с главой государства в присутствии всех этих высокопоставленных лиц о деле, решение по которому уже было принято». Наверное, не лишним было, если бы Гудериан упомянул и еще об одном факте, оказавшим на него сдерживающее влияние: под угрозой оказались перспективы стать главнокомандующим и, возможно, спасти Германию. Ссора с Гитлером в такой момент свела бы подобную возможность к нулю. Но, ограничившись осторожными возражениями, он мог еще больше расположить к себе фюрера и значительно повысить свои шансы. К огромному сожалению, именно таков был характер отношений старших германских генералов с Гитлером. Когда встал вопрос дилеммы взаимного доверия, они были склонны выторговывать уступки в надежде улучшить в будущем свой статус, и каждый раз эти надежды рушились. Страдали все, но, в конечном счете, наибольший ущерб несли армия и Германия.
Все это привело к тому, что отношения между Гальдером и Гудерианом, для которых были характерны согласие и доверие, полностью испортились. Эта пара военачальников, очевидно, являлась последней надеждой Германии в борьбе за обуздание безрассудства Гитлера. Либенштейн писал: «Начальник генерального штаба обвиняет командующего в том, что он сдался». А Гальдер так прокомментировал этот поступок Гудериана:
«До этого Гудериан говорил, что не пойдет на юг. Теперь он заявляет, что из-за требований фюрера двигаться на юг как можно скорее … он изменил свое мнение. Гудериан говорит, что это [первоначальное объяснение] было вызвано желанием помешать операции на юге. После того, как фюрер заявил о своей твердой решимости, он посчитал своим долгом сделать невозможное возможным. Это удручающее свидетельство того, как официальные рапорты могут быть использованы в интересах отдельной личности. В результате, отдается приказ, как готовить рапорты. Однако характер приказами не изменишь».