Воцарилась тишина. Увы, все эти детали были мне известны. Я поспешил вернуться к прежней теме.
— Как звали ту приятельницу из Геранды? — спросил я.
— Эбрар… Ивонна Эбрар. Она владела лавкой церковной литературы, рядом с собором… Заметь, что я никогда не был в Геранде… Все эти подробности я узнал от Рауля.
Тыльной стороной ладони дядя грубо отогнал пчелу, пытавшуюся сесть на край стакана.
— Эта — не из наших! — воскликнул он.
Затем, уже другим тоном, продолжая подмигивать Клеманс, он возобновил свой рассказ.
— У этой госпожи Эбрар была племянница, сбежавшая из Парижа к тете. Она была моложе Рауля… Франсуаза?..
— Франсуаза Хинкль, — живо подхватил я.
Дядя покачал головой.
— Нет… Не Хинкль.
Он сделал вид, что роется в памяти, ясно, чтобы меня подразнить.
— Франсуаза?.. Погоди-ка… В то время ее, кажется, звали Меж… Ну да, Меж. — Обращаясь к Клеманс: — Если верить брату, роскошная девица. Он писал мне лишь для того, чтобы поговорить о ней. Конечно, мне-то ему нечего было сказать… Ну, ты знаешь, что такое первая девушка, с которой встречаешься, особенно если ты — Рауль… — Мне: — Ведь твой отец — отъявленный кролик… кролик-трубадур, да будет тебе понятен мой намек… Нацеленный на главное, но прежде всего на романтику.
— У тебя, случайно, не сохранились его письма?
— По правде сказать, нет. Я не кропал стишков, а торговал на черном рынке, если хочешь знать.
Он рассмеялся с мрачным видом и снова наполнил свой стакан.
— Что стало с этой Франсуазой? — спросила Клеманс.
— Ну, думаю, она снова встретилась с моим братом, и они оба вырвались на волю. — Мне: — Я не прав?.. Проклятый Рауль!.. А ты что, за ними гоняешься?
Я с трудом сдерживался, чтобы не выпалить ему в лицо: «Твой брат мертв!», а затем заставил себя выпить глоток ликера.
— Да, — повторил я, — что стало с этой Франсуазой?
— Опять-таки если верить Раулю, после бомбежки Сен-Назера они укрылись втроем в Сен-Жоашеме, на самом болоте. Затем пришли американцы. Тогда же Рауль присоединился к партизанам из Гаврского леса. Немцы же взяли Сен-Назер в капкан. Франсуаза по-прежнему оставалась в Сен-Жоашеме вместе с теткой. У Рауля уже почти не хватало времени мне писать. Его красотка оказалась в капкане, а он умирал от любви по другую сторону реки.
— Зря ты насмехаешься, — сухо бросил я, — отец сражался. Он невероятно рисковал, пытаясь переправиться через Бриер и добраться до Сен-Жоашема.
Дядя пожал плечами.
— Полегче! Ты забываешься. Конечно, повсюду стреляли. Но ведь все понимали, что война скоро кончится, а немцы капитулируют. Поэтому их более или менее оставили в покое.