— Вы можете спросить у него самого, — ответил, улыбаясь, Шамбон.
Дрё хотел рассердиться и поставить его на место, но сдержался.
— Поверьте, мне не нравится совать нос в чужие дела. Но тому, кто кончает жизнь самоубийством, никогда не удается достичь этим желаемой цели. Начинают копаться в его семейных делах, извращают истинное положение вещей, вы согласны, это почти тот случай.
— Не нужно преувеличивать, — сказал Шамбон с судорожной улыбкой.
— А вы сами, — продолжал комиссар, — вы были с ним в хороших отношениях?
— В очень хороших. Но что вы хотите! Да, на предприятии был кризис. Мой дядя стал раздражительным.
— А! Видите!
— Кто угодно в такой момент потерял бы хладнокровие. Нам должны кучу денег, которые не возвращают. Нам нужно пройти через всякого рода трудности. За границей есть рынок, но мы не можем пока воспользоваться им.
— Вероятно, в этом и кроется причина. Расскажите мне о забастовке, я знаю о ней только по слухам.
— Слишком все преувеличивают. Действительно, дядя заперся в своем кабинете. Он чуть не ранил делегата стачечного комитета.
— Вот черт!
— Он часто выходил из себя, должен вам заметить, он был патроном старой закалки.
— А вы?
— Нет, я нет. Мы даже ссорились иногда из-за этого.
— Очень интересно.
— Он привык все решать сам, относиться даже к очень близким, как к прислуге.
— К вам тоже?
— Конечно.
— Вы на него сердились?
— Случалось время от времени. Но и только.
— Из ваших слов я могу заключить, что ни в личной жизни Фромана, ни в профессиональной не было ничего, что могло бы толкнуть его на самоубийство?
— Да, думаю, что так, господин комиссар.
— А вы, мадам? Вы тоже так считаете? Он говорил с вами о делах?
— Никогда, — прошептала вдова.
— Вы мне ничего не рассказали о его здоровье.
— У него иногда повышалось давление, — объяснил Шамбон.
— Я спрашиваю мадам Фроман, — с раздражением ответил Дрё.
— Да, это так, — ответила вдова. — Он соблюдал режим, во всяком случае старался это делать. Но не пропускал деловых приемов. И очень много курил.
— Одним словом, ни в чем себе не отказывал.
— Совершенно верно.
— Но он не пил?
— Нет. Может быть, изредка.
— Извините, я вынужден задать вам этот вопрос. Он изменял вам?
Шамбон и Изабель обменялись быстрым взглядом, который Дрё перехватил на лету.
— Не скрывайте от меня ничего, — почти прокричал он.
— Шарль обожал меня, — шепнула, застеснявшись, Изабель. — Марсель может подтвердить.
— Именно так, — сказал Шамбон. — Хотя когда-то у него была репутация бабника, и он дважды разведен.
— Он остепенился? — спросил Дрё.
— Он ублажал меня во всем, — ответила молодая женщина.