— Что ты предлагаешь?
Шамбон трет глаза и щеки. Подумав, говорит:
— «Последнее предупреждение».
Я горячо одобряю.
— Очень хорошо. Это доказывает, что твоему дяде не давали покоя.
Он улыбается, как автор, которого похвалили, и продолжает:
— «Убирайся или тобой займутся».
Тут же поправляется.
— Так лучше: «Сволочь, убирайся… и т. д.» Со словом «сволочь» лучше. Нет?
— Я думаю, да. Сразу можно догадаться, что твой дядя был замешан в каких-то грязных делах. Превосходно!
Кретин, как он пыжится, раздувается от гордости. С каким удовольствием я бы расквасил ему морду!
— Ты мне подал идею, малыш. Составим второе письмо. Подожди… Мне кажется, очень хорошо: «Хватит разборок… Вон!»
Он кивает головой в знак согласия.
— Мне нравится «разборки», но, может быть, все-таки добавить слово «сволочь».
— Ладно, раз ты настаиваешь…
Когда я перескажу сцену Изе, она умрет со смеху. Теперь за ножницы! «Последнее» и «предупреждение» — это легко найти. Пробегаем глазами названия, колонки… Во времена, когда осуждаются экстремисты с их лозунгами «Убирайся…» и «Долой…», найти нужное слово в газете — не проблема. «Разборки» нашел Шамбон в статье о каком-то скандале в мэрии. Зато «сволочь» найти трудно.
— Ну и черт с ним, — говорю я. — Не искать же его целый день.
Он упорствует. Это его дурацкая идея. И он находит его все же в хронике с ипподрома: «Победитель в тройном экспрессе — рысак „Сволочь“».
— «Победитель в тройном» — хороший знак, — замечает он.
Хватает два чистых листка, клей и принимается, сидя на полу, складывать вместе вырезанные слова, он похож на ребенка, занятого головоломкой.
Потом он вчетверо сгибает каждый листок.
— Конверта не надо, — говорит он. — Даты тоже. По шрифту видно, что эти письма старые. Как могут нас заподозрить?
Я соглашаюсь. Никакой опасности. Он выглядывает в коридор. Ни души. Мы входим в кабинет Фромана. Я хотел скомкать оба письма, но, подумав, решил, что лучше небрежно положить их в папку со статьями, написанными Фроманом.
— Думаете, она найдет их? — спросил он.
— Конечно. Примерно через недельку она перероет все бумаги после того, как обнаружит эти письма.
В следующий понедельник мы узнали о полном поражении. Друзья Фромана проиграли.
— Его последняя статья была значительной, — заметил Марсель. — Он показывал мне черновой вариант.
— Я не в курсе, — ответила Иза.
— Как! Вы ее не читали?
— Я тоже не читал, — сказал я. — Можно посмотреть?
— Я не знаю, куда он ее дел, — признался Шамбон.
— Я знаю, — перебила Иза. — Для бумаг у него были отдельные папки. Для счетов, для банковских извещений, всего пять или шесть. Наверняка была папка и для материалов о выборах. Нужно будет заняться ими, когда прибавится сил.