* * *
Автору, отдавшему службе в ЮГВ почти шесть лет, приходилось знакомиться через своих венгерских коллег Алексея Липтака, Иштвана Ковача, Шандора Ференци, Шипоша Имре, Ласло Хегедюша, Ференца Шаванью и других с обилием фотоматериалов о тех днях. В этом кровавом шабаше есть один ключевой момент, о котором нельзя говорить, не стиснув зубы и не сжав кулаки.
Даже сейчас, когда автор мысленно возвращается к тем альбомам, а визуально к некоторым подаренным ему снимкам, у него сердце начинает частить, а порой и пробивается слеза, скупая мужская влага, и он ее не стыдится. Потому что это слезы печальной гордости за простых людей, принявших лютую смерть, но не сдавшихся.
Они, эти незнакомые, зверски изуродованные прозападными адептами развития «демократического» общества наши венгерские коллеги предпочли смерть воинов позорной гибели пленников, поставленных на колени. Горькие воспоминания — это дань памяти героям, отдавшим жизнь за свои убеждения.
Советская сторона тоже понесла невосполнимые потери среди солдат и офицеров. Было убито и умерло от ран, только по официальным данным, 669 человек, еще 51 воина недосчитались по другому мотиву: они пропали без вести.
Наши потери в Чечне были намного больше.
— Отец, от этого пушечного мяса стыдно, — говорил мне сын, участник тех боев, которого из-за войны уже нет на этом свете. Честные и смелые журналисты и историки со временем разберутся и назовут точную цифру погибших «наших умирающих с улыбкой мальчиков».
Это их, солдат и офицеров, живых при бездарном и грубом гражданском министре обороны России Сердюкове, его заместителей из «слабого» пола, попавших на высокие арбатские должности, издевательски и с пренебрежением называли не воинами, а «зелеными человечками». Заметьте, еще до крымских событий. Солдаты и офицеры для них были словно кузнечики. Разве не знали и не слышали об этом верхи?
Если нет, то грош цена таким поводырям, назначившим бывшего то ли продавца мебели, то ли директора мебельного магазина руководить всей Российской армией. Говорят, что назначили его из добрых экономических побуждений, как лучшего сборщика налогов. Но приличная доля налоговых денег от реализованного имущества Министерства обороны почему-то попадала в личные карманы его «сотоварищей», особенно красавиц слабого пола — родственниц большого начальства и тех, кто их «крышевал».
Нужд армии он не знал и не хотел знать, поэтому подчас вел себя неадекватно. Неслучайно в частях и гарнизонах офицеры и солдаты его пренебрежительно называли то «табуреткиным», то «продавцом», но никак не военным министром. Для подтверждения его хамства есть смысл привести один пример.