– Ну и что? – Костя приставил нож к горлу юнца и медленно вытянул кляп.
Тот молчал, испуганно моргая и сглатывая слюну.
– Как зовут тебя?
Малышев уже немного изъяснялся на той смеси латыни, норманнских диалектов и старого ломбардского языка, который здесь был в обиходе, но вопрос задал на более понятном немецко-норманнском.
Пленник тихо что-то проскулил. Костя даже не смог разобрать звуков.
– Как?
Тот испуганно выдавил:
– Бернард о… синьор колдун.
Малышев усмехнулся:
– Я не колдун. – Он с сомнением осмотрел трясущегося миланца. – Как думаешь, ты ночью сможешь дойти тихо во-он до той стены?
Бернардо мельком глянул на стену и испуганно затряс головой:
– Синьор, не надо! Ночью караулы удвоят. Солдаты напуганы. Они будут стрелять и бросать копья на каждый звук. – Он жалобно посмотрел на «полочанина». – Вы – колдун. Вам ничего не будет, а я умру.
Он жалостливо всхлипнул на грани срыва:
– А я не хочу умирать!
Костя сочувственно тряхнул связанного за грудки – только истерики ему не хватало.
– Ну-ну… Не умрешь! Мне надо к своим, а ты пойдешь со мной или останешься здесь. – Костя многозначительно посмотрел на связанного, отчего тот опять съежился. – В твоих интересах, парень, идти со мной. Без выкупа ты для меня только лишняя обуза!
Итальянец заскулил:
– Я… Моя семья… Мы не бедные. Отец – один из старшин цеха оружейников. Мастера Денаро Миссаглия все знают. У нас лавки по всему побережью и в Германии. За меня отец триста солидов отдаст, только не убивайте.
Костя хмыкнул:
– А почему именно триста? А не тысячу?
Пленник жалобно посмотрел на своего угнетателя:
– Тысячу не даст. Много! А триста даст. – Решив, что сумма может не заинтересовать страшного чернокнижника, он начал уговаривать «полочанина». – Триста солидов – это много. Да мои перстни еще солидов сто стоят. Да меч. Это очень большие деньги.
Деньги и правда выходили, по местным меркам, немалые.
Итальянец заюлил:
– Чего нам ждать здесь? Копья мне? – Он ткнул связанными руками в сторону лагеря миланцев. – Рыцари будут теперь вести bonna guerre[161], никому не охота под колдовские громы лезть. Осада, даст Бог, затянется. Пока то да се, мы с вами, уважаемый синьор колдун, как раз к Милану и сходим. А там я письмо отцу напишу, вы заберете деньги и отпустите меня, а сами сюда прилетите! Вам же все равно.
Костя скрипнул зубами.
– Не называй меня колдуном! – рявкнул он на притихшего от его гнева миланца. – А то я тебя… съем!
Бернардо сжался в тугой комочек от страха.
Тем не менее такую перспективу развития событий отбрасывать было нельзя. Уж очень плотно обложили замок и город миланские войска.