Костя засопел:
– Да ладно тебе. Вот увидишь. Я тоже могу.
Только нежелание портить отношения перед выполнением важной задачи заставило не разгореться этому спору далее. Это – да отсутствие пива в единственном заказаном ими кувшине. Решение перенесли на ночь, когда пойдут освобождать Сомохова. А пока «полочане» перетряхнули мешки, избавляясь от ненужного, достали одежду потемней и попробовали прикорнуть до полуночи. Молчаливых иностранцев в харчевне старались не беспокоить – а то, не ровен час, за запакованные в холстины мечи и секиры могут схватиться. Так они и провели следующие пять часов.
12
– Да я его, этого кобеля, я его… – Императрица потрясала пяльцами.
Она набрала воздуха в легкие, собираясь перечислять кары, но внезапно, будто что-то в ней сломалось, Адельгейда кулем села на пол и разрыдалась.
– Я его… – доносилось сквозь всхлипы.
Иоланта спрыгнула с лежанки и опустилась у ног госпожи и подруги.
– Я его… – твердила, рыдая, молодая обманутая жена.
Переливы всхлипов сменялись стенаниями и стонами.
– Я ничего ему сделать не смогу, – наконец выдавила она из себя, шмыгая носом. – Ну вот где он? Меня травят, последнего верного человека со света сживают, а он у этой потаскухи. Думает, своей охотой хоть кому-то здесь мозги может запудрить. Козел!
Иоланта, как могла, утешала.
– Ну и ладно. Подумаешь, изменил разок, – сказала она и уверенным тоном добавила: – Все они так делают. Это в натуре ихней.
Адельгейда положила голову на плечо своей хрупкой утешительницы:
– Да он же меня на руках носил. Клялся, божился. Он же ни на кого уже год не смотрел.
Иоланта поглаживала ее голову, баюкая и покачиваясь. Адельгейда понемногу приходила в себя.
– Я же только… Он же… – И уже возмущенно: – Какой же гад он!
Иоланта кивнула.
Адельгейда напряглась.
– Это же он меня отравить хотел! – Глаза императрицы налились слезами. – Через итальяшку своего. Знаем, какой из него медик. Отравитель! Этот купчишка перед тем, как к столу идти, с лекарем шептался. А потом исчез, как и не было!
Баронесса застыла, ладошкой сдерживая вскрик. Видимо, эта мысль пришла в голову не одной дочке Всеволода Старого. Адельгейда продолжала:
– Чтобы к этой шлюхе подзаборной, к этой козлиной баронеске ездить с моей могилки. А меня на погост свезти. Не получилось в этот раз, завтра еще попробует!
Она разревелась еще пуще.
– Что же делать-то?
Иоланта сглотнула. Нехорошая мысль лезла ей в голову, но избавиться от этого она не могла. Выдержав внутреннюю борьбу, воспитанница августейшей особы тихо прошептала:
– Бежать вам надо, ваше величество.