Лилась речь, мелькали страницы истории, сжимались и разжимались кулаки епископов и кардиналов, почувствовавших свою причастность к великому. Допрос продолжался до обеда, когда уставшую Адельгейду и ее спутников передали на проверку братьям-экзорцистам. А папа удалился готовиться к послеобеденному выступлению в Палаццо Комунале перед церковными легатами Собора. Сегодня будет его день! День торжества веры!
Только оставшись наедине с собой, Урбан перевел дух. Сегодня он наконец сможет повернуть все вспять. За делами мирскими он чуть не проглядел то, ради чего и поставлен был на земле. Да, опасен государь величайшей страны, отринувший Бога из сердца своего, но стократ более опасная угроза подкралась незаметно, ударила в самое сердце, если уже и властители земные предпочитают церкви посулы нечистого. Но время еще есть! Если права императрица и вся ересь идет с берегов Босфора, из Азии, то ошиблись те, кто считает битву проигранной для католической веры!
Папа заскрежетал зубами, но быстро взял себя в руки и упал на колени перед распятьем. Молиться! Молиться и просить о силах, столь нужных ему в эти минуты. Силах, способных дать защитникам веры возможность низринуть противников Христа за пределы Ойкумены. Найти и растоптать гнездо ереси, где бы оно ни было! Даже если для этого надо будет идти на край света.
Молился священник неистово, долго, изматывающе, за себя, за всех верных христиан, за край и земли родные. Молился один, шепча знакомые слова, добавляя от себя просьбы и клятвы. Уже отослали обратно карету от ломбардской торговой гильдии, разошлись по кельям кардиналы, ушли спать молодые послушники, задремал у двери верный Джакомо, а у папы в келье горела лампада и слышались слова на латыни. Но за час до полуночи Урбан почувствовал, как привычное тепло затопило низ живота, поднялось к плечам, заструилось по ладоням. Благодать снизошла на коленопреклоненного патриарха, он наконец понял, что его молитвы слышат, а значит, и будет помощь…
4
К счастью для «полочан», братья-экзорцисты во вчерашнем вечернем обследовании не были настроены агрессивно. Только стандартная форма, без средневековых излишеств. Для начала констатация, что допрашиваемые не реагируют на святую воду, святые мощи, религиозные песнопения и в разговоре ведут себя как истинные христиане. Допрос велся на ломаном немецком языке. Причем дознаватели сбивались то на латынь, то на итальянский, а допрашиваемые – на русский и русский матерный. Последнее было только раз, когда молодой монашек предложил закончить проверку испытанием водой или огнем. В первом случае испытуемого в мешке топят в воде. Если он выбирается из мешка или всплывает другим способом, то, значит, ему помогали нечистые силы. Во втором варианте, испытуемого прогоняют между двух костров, что само по себе не очень здорово, так как проход должен быть не больше двух локтей, а высота костров не меньше десяти локтей. Дослушать, что ожидает выжившего, «полочанам» и императрице не дал седой монах, возглавлявший комиссию. Одним только взглядом он заставил примолкнуть не в меру разошедшегося энтузиаста из числа молодых братьев. После чего заявил допрашиваемым, что печати дьявола на них нет, а значит, до особого распоряжения его святейшества они свободны в пределах территории обители.