Иногда Палыч, как и все в городе, с восторгом вспоминал суд, особенно последнюю речь Форса:
— Слушай, а твой адвокат, какой же он молодец! Как все правильно… как, понимаешь, акценты все расставил. Я тут давеча, — Палыч кивнул на книжную полку, — воспоминания о великом дореволюционном адвокате Кони перечитывал. Очень много совпадений нашел. Талантище. Это ж надо так сказать, что… знаешь, враги твои, и те не могли ничего… ну, не нашли, что возразить!
Максим тяжело вздохнул:
— Да уж, Палыч. С врагами все понятно… а что вот мне теперь… с друзьями делать?..
Палыч помрачнел:
— Ну ты что? Ты уже сомневаешься в друзьях, что ли?
— Нет, в друзьях я не сомневаюсь, но я не мог подумать, что основным свидетелем в мою защиту будет охранник Зарецкого. Такой вот дружок у меня нашелся.
— Да-а-а… Вы же с ним, кажется, дрались. И не раз…
— Дрались… И не просто дрались…
— Ну так ты и не осуждай его. Охранник — работа такая. Человек подневольный. Каким бы он распрекрасным ни был, а скажет ему хозяин “фас!” — и бросится на кого велено. Важнее, что, когда до главного дошло, он всю правду сказал! Пусть даже по приказу хозяина цыганского.
— Ладно, Палыч, хватит. Не хочу я больше про суд говорить. И про цыган — не хочу, и ни про что… Просто хочется пожить, поработать. Устал я от любви этой…
— И то верно. И вообще. Будем считать, что твоя черная полоса закончилась. Теперь надо думать о будущем. Что делать собираешься?
— Сначала о том, чего не собираюсь. Прежде всего, думаю держаться подальше от цыган.
— Максимка, да ты на глазах умнеешь! Я ж тебе всегда это говорил. Только ты никогда меня не слушал!
— Ну ладно, не ворчи. Правдулюди говорят: пока свои шишки не набьешь, ни за что не поймешь, как нужно… А еще — если серьезно — я хочу… — Максим замялся. — Хочу к Николаю Андреевичу сходить.
— К боссу своему?
— К бывшему.
— Э, нет. Боссы бывшими не бывают. Это как олимпийский чемпион — звание на всю жизнь. А вообще мысль правильная. Сходи, обязательно сходи. Как он, Астахов этот, хорошо о тебе на суде говорил! Его, правда, обвинитель сбивал, зараза. Но он все равно очень старался.
— Вот я и хочу сходить, спасибо сказать.
— Может, он тебя и на работу обратно возьмет.
— Ну, об этом рано еще говорить. Да и самому проситься… Трудно мне это, очень как-то… поперек меня.
— А ты чуток разверни — и будет не поперек, а вдоль тебя. Ничего не трудно! Вон, плохие люди все время как-то сговариваются! Почему ж хорошие поладить не могут? Скажи ему, скажи! Должен взять!
* * *
Баро и Бейбут столько раз договаривались о свадьбе, что стали уж настоящими профессионалами этого дела, просто свахи в штанах. И что самое интересное — всегда у них находился какой-нибудь свежий повод, чтобы если уж и не поругаться, то хоть бы попрепираться немного.