— Не смешно, Леонид Андреевич. Зарецкого не интересуют чужие обстоятельства. Для него важны принципы.
— А что же мне делать?
— Я могу посоветовать только одно: ищите деньги в другом месте.
— Леня, но… мне не к кому больше обратиться… Понимаешь ли ты?
— Николай Андреевич, не травите душу. Я просто не хочу вас обнадеживать… Зарецкий откажет, а вы будете ждать, потеряете время…
— Но почему ты так уверен, что Зарецкий откажет?
— Да потому, что я прекрасно успел его изучить.
— А может, ты все-таки попробуешь?
— Хорошо… я попробую с ним поговорить… Но предупреждаю: не очень-то надейтесь на положительный ответ.
Странное дело. Женщина во время болезни кажется иной раз прекраснее, чем в обычной жизни, когда она здорова. Почему так происходит? Может, где-то в подсознании срабатывает какой-то неведомый механизм, умножающий восприятие ее привычной внешности на сочувствие. Оттого бледность и заостренность черт лица кажутся не болезненными, а изысканными.
Максим склонился над Светкиной кроватью. Она пришла в себя и слабым голосом произнесла:
— М-м-м… Мак-сим… Что со мной было?
— Я не знаю. Уже все в порядке. Но было плохо… Пришлось даже врачей вызывать.
— Что?
Елки-палки, непонятно, что она спрашивает, то ли просит все повторить, то ли уточняет, что именно случилось. Максим решил на всякий случай повторить все еще раз.
— Говорю, врачей пришлось вызывать.
— У-у-у, — понятливо кивнула головой Света. — Дай попить, пожалуйста.
Максим протянул Светке стакан чистой воды.
— Держи. Есть, конечно, и сок. Но тебе пока, наверное, не стоит. Поди узнай, что там у тебя было. А вдруг какая-то плохая реакция, непереносимость. Лучше не рисковать, правда?
— Правда, спасибо тебе. А что было дальше? Ну, когда врачей позвали…
— Тебя в операционную увезли. Света чуть не выронила стакан.
— Что? А как же ребенок?
— Все в порядке. Не волнуйся. Все в порядке. Точно! Успокойся. Отдыхай и не волнуйся. Слышишь, все будет хорошо. Да, поняла?
Света хотела сказать, что поняла, что она не дурочка, чтоб не понять таких простых и очевидных вещей — ну конечно же, все будет хорошо. Хотела сказать, но не смогла. Почувствовала, что говорить совсем не хочется, а хочется спать, просто спать, наслаждаясь теплотой постели, ею же нагретой.
Максим, будто почувствовав ее мысли, привстал со стула, заботливо поправил одеяло, чтоб и малая частица тепла не улетела бесполезно в воздух.
И тут в больничную палату вошел Антон. Застыл на пороге. Немая сцена сложилась, как у Гоголя (только действующих лиц поменьше). Забавно, но Антон тоже вспомнил о классике, только не литературной, а художественной.