— Я понимаю, что нужно бы увести табор из города хотя бы для того, чтобы все немного успокоились. Но сейчас я никак не могу это сделать. Я предам память моего отца, если не разберусь с теми, кто его убил. Со всеми этими Удавами, Лехами…
Зарецкий понимающе кивнул головой.
— Баро, вы мудрый, опытный человек, скажите, что мне делать? Вообще, я правильно рассуждаю?
Барон тяжело вздохнул.
— Миро, теперь на тебе весь табор. Ты сам должен решать, куда и когда его вести… Но и убийц, конечно же, нужно найти и наказать. Я помогу тебе в этом.
* * *
Какое же счастье, что он так вовремя пришел в больницу! Максим стоял в коридоре, ожидая врача. И вот наконец дождался, подкараулил его:
— Доктор, ну, как там она?
— Пока ничего не могу сказать.
— А что было-то?
— Похоже, она приняла лекарство для… Скажите, если вы, конечно, в курсе. Она не собиралась избавиться от ребенка?
— Да нет, что вы. А почему вы спрашиваете?
— Вот, как-то засомневался. Если бы я не видел, как она ждет этого ребенка, подумал бы, что Светлана применила препараты, которые могут вызвать выкидыш.
— Так ребенка удалось спасти?
— Да. И дитя, и мать — в порядке. Все худшее уже позади.
— А к ней можно сейчас?
— Нет, пока нельзя. Давайте чуть попозже.
* * *
Со временем свое новое состояние (не денежное, а душевное) Астахов начал воспринимать с каким-то особым мрачноватым юмором. Наверное, оттого, что Олесина любовь смягчила, разгладила все, или почти все, жизненные углы.
Николай Андреевич поразмыслил, что же делать, если все попытки последних верных сотрудников спасти хоть часть средств окажутся тщетными. И вспомнил о деньгах, одолженных Зарецкому. Хорошо получилось, какая-никакая, а все же заначка. Перезвонил Форсу, велел ему прийти в ресторан.
Как только тот появился, сказал:
— Форс, помогай. Мне нужны деньги. Леонид тут же полез в карман, достал кошелек.
— Сколько?
— Не смешно, Леонид. Мне нужны деньги, которые я дал в кредит Зарецкому Форс удивленно посмотрел на Астахова и убрал кошелек в карман.
— Это невозможно.
— Почему?
— Вы с Зарецким договаривались на определенный срок. Если не ошибаюсь, на месяц. А сейчас он даже разговаривать на эту тему не станет.
— А если все же попробовать?
— Николай Андреевич, к чему такая спешка? Если вы боитесь, что Зарецкий через месяцзабудет про долг, смею вас заверить — не забудет.
— Нет, дело не в этом.
— А в чем же?
— Если коротко — я банкрот. Точнее говоря, почти банкрот.
— В каком смысле?
— В прямом, в самом прямом! — А?..
— Подробности — потом. Ну поговори с Зарецким. Объясни, что бывают какие-то форс-мажорные обстоятельства… Ты же и сам по себе весь такой Форс-мажорный.