— Давай без этих штучек, Земфира! Ты не Рубина. Это ей карты всегда всю правду, до конца всю, говорили. Ей, но не тебе. Откуда ты об этом узнала? Я не верю, чтобы ты так беспокоилась только из-за карт.
— Я тебя не обманываю. После смерти Рубины моему сердцу тоже открыто многое. То, что скрыто от других людей.
— Перестань, Земфира!!! Ты меня обманываешь. Я тебе не верю… Не верю в твои карточные гадания! Как Рубины не стало, я верю только фактам!
Понимаешь? Мою дочь украли — это факт. Так от кого ты об этом узнала?
— Я тебе уже все сказала, — упорствовала Земфира.
— Нет, женушка! Не сказала ты мне правды. И это тоже факт. Печальный, но факт.
— Рамир, я сказала тебе все, что могла.
— Ага! Значит, я был прав… Только то, "что могла"! То есть что-то все же скрываешь от меня. Ну почему?
Земфира начала колебаться. И, видя ее сомнения, Баро заговорил с еще большей настойчивостью:
— Тебя шантажировали?
Земфира отрицательно покачала головой, — Угрожали?.. — спросил участливо.
— Больше я ничего не могу тебе сказать… И не скажу.
— Хорошо же. Я сам найду свою дочь, найду без твоей помощи. Но запомни: этого молчания я никогда тебе не прощу!
Баро в гневе вышел из комнаты. А Земфира опустила голову на руки. И расплакалась…
* * *
Засмотрелся Астахов в окно, совсем в себя ушел. Олеся подкралась к нему да ка-а-ак обняла его — крепко-крепко!
— Здравствуй, милый.
— Здравствуй. Я так по тебе соскучился.
Астахов попытался вывернуться и совсем уж утопить ее в своих объятиях.
Только Олеся мягко, но решительно отстранилась.
— Я тоже, тоже очень соскучилась. Но нам лучше сдерживать свои чувства.
— Почему?
— Твоя жена здесь, она в любой момент может войти.
— Бывшая жена. И к тому же ее сейчас нет дома.
— Мне кажется, она всегда дома.
— Нет, родная, поверь мне, не навсегда. Кстати, а о чем вы с ней разговаривали?
— О будущем.
— О нашем?
— Нет, конечно же. Она очень волнуется о своем будущем и о будущем своего сына.
— Ну, Тамара совершенно зря волнуется. В отличие от них я чувствую свою ответственность перед женой и сыном.
Олеся покачала головой.
— Коля, но нельзя же быть таким уж толстовцем. Это какое-то удивительное, немыслимое в наши времена непротивление злу. Вспомни! Ведь они хотели сделать тебя нищим.
— Олссенька, Олесенька, я все прекрасно помню. И никогда не забуду, кто спас меня от разорения. Только ты ведь не думаешь, что я стану мстить им за это?
— Конечно же, нет. Ты — удивительный человек…
— Какой там удивительный. Самый нормальный. Олесе так захотелось его расцеловать, она встала на цыпочки и потянулась к своему любимому губами.