Дарио часто подходил к нам, показывал мне, как правильно раскатывать, резать, месить, не стесняясь прикасаться, прижиматься. Ох, уж эти итальянцы. Я вспыхивала от такого тесного контакта, а Дан потом гладил меня по щеке, пачкая мукой.
К концу занятия стало проще, потому что Дарио щедро разлил по бокалу вина каждому. Алкоголь окончательно расслабил, позволяя наслаждаться, происходящим в полной мере. Только Таня раздражала, портя общую картину. Ей тоже перепало вина, и, кажется больше одного бокала. Она смеялась громче, чем положено приличиями, постоянно обращалась к моему спутнику, трогала его по поводу и без, то и дело вставляла фразы: «А помнишь, в прошлый раз» или «Ты же знаешь, как мне это нравится».
Ерохин на ее выходки реагировал спокойно. Отвечал сдержано, но с улыбкой, доброжелательно. Предложение Тани тоже выпить отклонил, сославшись на машину и дорогу домой. Меня это выбесило просто. Даже Дарио сразу отстал, понимая повод отказа. А эта раз десять пыталась убедить, что от одного бокала ничего не грозит. Я даже допустила мысль, что потом она бы уговорила его на второй и переночевать от греха подальше. А меня отправить домой на автобусе.
Но даже прилипучая дама не испортила маленький праздник. Было бы лучше, если бы она отчалила вместе со всеми, когда мастер класс закончился. Но то ли Таня никуда не торопилась, то ли прослушала, что Дарио попросил задержаться именно Дана. Понятно, что я тоже останусь, но она-то тут при чем?
Что во мне взыграло? Ревность или терпкое итальянское вино, которое слегка взбудоражило разум, но Таню захотелось послать… домой. Однако я сдержалась. Настроение было отличное, Дан обнимал меня за плечи, истово клялся, что прибудет к Дарио в ресторан, если будет в Москве. Итальянец в свою очередь велел обязательно захватить меня. Он дважды подливал нам с Таней вина. Она пила до дна и громко смеялась, а я изо всех сил тормозила, хотя алкоголь бы невероятным на вкус и идеальным к блюдам, что мы готовили, а теперь доедали.
Если на первом свидании пина колада натощак меня не зацепила, то сейчас захотелось наделать глупостей. Например, стащить с Дана майку и прильнуть щекой к его голой груди, покрыть поцелуями. И чтобы он обнимал меня крепко-крепко. Мне было мало его тяжелой руки на талии и редких касаний губ, которые небрежно обжигали то мою щеку, то висок.
От этих мимолетных поцелуев я завелась похлеще, чем от долгой и интенсивной прелюдии. Наверно, на лице у меня все было написано. Во всяком случае, казалось, что Дан читает мои грязные мысли, когда наши взгляды встречаются.