— На деньги?
Дан рассмеялся, чуть отодвинулся, и я увидела, как он опять хитро щурится. Плохой знак.
— На три щелбана, — выдал Ерохин, добавляя еще и ухмылку.
Мне бы дать заднюю. Ну чего привязалась к этому торту? Но я смело кивнула.
— Спорим!
— Спорим!
Дан протянул руку, я вложила в нее свою. Он сам разбил, и полез в телефон.
— Если все-таки он в инстаграмме — ты продул! — добавила я условие, заводясь азартом.
— В облаке, — уточнил Дан.
Господи, неужели не врет?
Через минуту поисков он с победным кличем показал мне фотки кривенького, но вполне аппетитного «Рыжика». Я бы могла прицепиться, что это картинка из сети или просто чужой торт, но там были и фотки в процессе, с селфи.
— Мама тоже не верила. Я для нее снимал, — оправдался Ерохин, тут же не без гордости предъявил дополнительный козырь. — А вот еще «Наполеон». Но я с ним заколебался. Больше не буду связываться.
— Ерохин, ты человек вообще? — уставилась я на него, пребывая не то что в шоке или потрясении… у меня просто разрыв шаблона произошел.
Серьезно, люди, так не бывает. Красивый, спортивный, богатый босс, который печет торты и ходит на курсы готовки. Не пьет, не курит, матом не ругается. Принц Гарри может смело удавиться от зависти. Или кто там в тренде самых завидных женихов сейчас?
Хорошо, что я без иллюзий, иначе втрескалась бы намертво.
И ведь самое паршивое и привлекательное одновременно, что он прекрасно осведомлен о своей исключительности. Но не бравирует этим. Лишь иногда позволяет себе быть таким вот самодовольным победителем всех и всего на свете.
— Ты проспорила, — беспощадно завил мой сказочный мужчина.
Он сложил пальцы, готовясь отвесить мне приз, даже руку отвел. Я чувствовала себя тем самым попом, который так неудачно связался с Балдой, но делать было нечего. Надеясь, что Ерохин не вышибем мне остатки ума и духа, я смахнула со лба волосы, зажмурилась крепко-крепко.
Дан медлил. Наверно нарочно издевался. Я была готова захныкать, ощущая себя такой глупенькой и беззащитной, полностью в его власти. Наверно даже легкая боль довела бы меня до слез сейчас. Нервы. Или все еще вино?
Но вместо щелбанов через невыносимые полминуты слепоты и горького предвкушения я ощутила, как его губы накрыли мои. Это было неожиданно и приятно. Ошеломительно и сладко. Словно бальзам на раны. Как будто он натянул меня, как тугой жгут, но отпустил не резко, а плавно.
Его губы были мягкими, а поцелуи осторожными. Он не давил, не настаивал. Я так отвыкла от этого. Привыкала ли я к этому? Все, кто был до Влада, казались далекими, мифическими, ну а Самойлов никогда не утруждался дразнить меня или уговаривать. Он всегда брал то, что хотел. И я не смела ослушаться. Возможно, потому что у нас не было таких вот свиданий, ему не пришлось меня завоевывать…