– Не было. У меня никогда не было мужчины. Похоже, в моем организме нет… какого-то мужского микроба или что там требуется для того, чтобы интересоваться мужчинами. Моя бедная мать убеждена, что он дремлет где-то во мне, и прилагает все усилия, чтобы его разбудить – разве только не трясет меня, перевернув вверх ногами. Но…
– А с чего все началось? Как ты поняла?
– Я просто влюбилась. Как еще можно узнать про себя такое?
– Где вы впервые встретились?
– Мы с подругой? В Гайд-парке, во время войны. Я пошла туда с Ноэлем, послушать ораторов. Дело было перед самой мобилизацией, и один мужчина выступал против нее. Толпа орала, свистела, самые буйные чуть не с кулаками на него лезли – ужасное, позорное зрелище! Но там, среди неистовствующей толпы, спокойно ходила худенькая светловолосая девушка в бархатном шотландском берете, которая раздавала антивоенные листовки с таким видом, будто и бровью не повела бы, плюнь кто-нибудь ей в лицо… Я взяла листовку и пошла на митинг – родителям тогда наврала что-то, – и там снова столкнулась с ней. Она меня не помнила, а вот я ее помнила прекрасно. После митинга я проводила ее до дома – от Виктории аж до самого Аппер-Халловэя, причем по лютому холоду! Кажется, ко времени, когда мы подошли к Юстон-роуд, я уже начала в нее влюбляться. Мы стали друзьями. Она часто ночевала здесь, в одной постели со мной. И однажды занялась со мной любовью.
– И ты не была шокирована?
– Тем, что я вызываю у кого-то желание? Да, это меня потрясло.
– Я имела в виду другое.
– Знаю. Нет, меня ничего не шокировало. Поскольку это было совершенное счастье. В школьные годы у меня, как и у всех моих подруг, случались романтические отношения с одноклассницами: мы обменивались валентинками, писали друг дружке сонеты на глазах у классной наставницы… Но здесь все было совсем иначе: близость и интеллектуальная, и эмоциональная, и телесная. Настоящая, взрослая любовь. Да, мы считали себя взрослыми. Но ведь в войну все молодые люди повзрослели раньше срока, верно? Джон-Артур к тому времени уже погиб. Кристина – моя подруга – потеряла двоюродных братьев. Мы обе горели нетерпением. Ах, сколько энергии в нас было! Мы решили жить вместе – всерьез планировали. Тогда мы все делали всерьез. Кристина пошла на курсы машинописи и бухгалтерии. Мы присматривали жилье, копили деньги. Наши родители, разумеется, поначалу считали это обычным девичьим сумасбродством. Но потом перешли в наступление, и в результате все вылилось в одну бесконечную, изнурительную ссору: да как нам вообще взбрело в голову уйти из дома? как это будет выглядеть? мы слишком молоды; нас сочтут легкомысленными девицами, и ни один мужчина на нас не женится. Но даже семейные скандалы нас только подстегивали. Мы с Кристиной чувствовали себя членами какого-то нового общества! Все вокруг менялось – так почему бы и нам не измениться? Мы хотели сломать традицию, кастовые барьеры и все такое прочее. – Ощутив першение в горле, Фрэнсис умолкла и глотнула воды из стакана.