Вернувшись вечером с работы, Леонард почти сразу снова спустился вниз и с виноватым видом заглянул в дверь кухни. На лбу у него, как всегда, краснела полоса от котелка, но лицо было бледное, белки глаз казались тусклыми, и кончики усов уныло висели.
Не могла бы Фрэнсис уделить ему минутку?
Фрэнсис кивнула, и он бочком вошел, неловко заведя одну руку за спину.
– Я хочу извиниться за свое вчерашнее поведение. Я немного перебрал, и меня понесло. Наболтал кучу всякого вздора, мне нет прощения. Но я надеюсь… надеюсь, вы примете это и скажете, что не обижаетесь на меня.
Леонард вынул руку из-за спины, каковое движение сопровождалось глухим рассыпчатым стуком, и протянул Фрэнсис коробку шоколадных конфет, перевязанную розовой атласной ленточкой, с изображением балерины на крышке.
Фрэнсис в страшном смущении уставилась на коробку:
– Вам не стоило тратиться, Леонард.
– Я хотел подарить вам что-нибудь, а цветов у вас в саду полным-полно, так что букет роз вам совершенно ни к чему. И я уверен, вы нечасто позволяете себе полакомиться шоколадными конфетами.
– В любом случае вам следует извиняться не передо мной, а перед Лилианой.
К ее удивлению, он слегка покраснел:
– Да, знаю.
– Вы наговорили ей ужасных гадостей.
– Знаю-знаю. Но я ни слова не сказал всерьез, Лили понимает. Я уже попросил у нее прощения. Я найду способ загладить свою вину… Пожалуйста, возьмите конфеты, Фрэнсис. Я всегда считал, что мы с вами добрые друзья, и мне будет страшно жаль, если наши отношения испортятся. Вы можете отдать конфеты матери, если сами не хотите. Боюсь, мы и ей тоже порядком досадили вчера.
Фрэнсис вытерла руки о фартук и наконец взяла коробку, постаравшись придать своему лицу подобающее моменту выражение: изобразить восторг, разглядывая красивую упаковку, но одновременно сохранить достоинство. При этом она, разумеется, ни на секунду не забывала о другом эмоционально напряженном моменте, случившемся несколько часов назад, – о Лилиане, вытаскивающей воображаемый кол у нее из груди.
Леонард облегченно вздохнул:
– Спасибо. Для меня очень много значит, что вы приняли подарок. Надеюсь, вы не станете думать обо мне слишком уж плохо. Мы… мы ведь славно проводили время, пока я не забыл о приличиях?
Его усы чуть вздрагивали, когда он говорил, и при виде его влажных розовых губ во Фрэнсис слабо всколыхнулось вчерашнее темное возбуждение – словно она нашла бутылку с остатками джина и осушила единым махом. Ну нет, это уже чересчур! Да, действительно хорошо посидели, согласилась она, но довольно сухим тоном. Потом отложила коробку в сторону, не открывая, и вернулась к работе, от которой ее отвлек Леонард: стала резать репчатый лук. Леонард с минуту топтался у стола в надежде, что Фрэнсис скажет еще что-нибудь. Так ничего и не дождавшись, он тихонько выскользнул в открытую заднюю дверь.