Посетив туалет, Леонард в дом не вернулся. Фрэнсис глянула в окно – он медленно брел через двор, руки в брюки. Немного погодя она снова глянула – теперь он остановился посреди лужайки, неторопливо закурил и бросил спичку в кусты. Потом принялся расхаживать между клумбами, время от времени наклоняясь и отщипывая увядшие цветки роз. Он все время держался к ней спиной, и Фрэнсис, стоявшая с ножом в руке, вдруг заметила, какие у него узкие бедра и плечи. Внезапно Леонард, неприкаянно бродящий в саду, показался ей беззащитным и одиноким. Она подумала про ребенка, которого потеряла Лилиана. Ведь это был и его ребенок тоже. Вспомнила, как лихорадочно он вчера подстегивал игру, словно чего-то хотел от нее, от своей жены, от Фрэнсис, от всего вечера, и был полон решимости хлестать и хлестать кнутом, пока все не выдохнутся, не сломаются.
«Да он так же несчастен, как каждая из нас», – осознала Фрэнсис.
Или нет? Докурив сигарету, Леонард наконец возвратился, и то, что ей открылось в нем минуту назад, снова бесследно исчезло. Он выглядел оживленным, и кончики его усов весело вздергивались. Он заметил газонокосилку в углу сада, сообщил Леонард. Механизм у нее заело намертво, но, возможно, он сумеет его запустить. Он посмотрит позже вечером, если Фрэнсис с матерью не возражают.
Да ради бога, сказала Фрэнсис. Леонард поднялся наверх, чтобы поужинать, а незадолго до восьми спустился в сад, уже без пиджака и галстука, в одной рубашке с закатанными чуть ли не до подмышек рукавами.
На сей раз с ним была Лилиана: сидела на скамейке под липой и наблюдала, как муж расстелил на земле кусок клеенки и принялся разбирать газонокосилку. Когда руки Леонарда стали слишком грязными, чтобы закурить самому, она достала пачку у него из кармана и прикурила для него сигарету. Фрэнсис видела все это из окна гостиной, пока мать таскала одну за другой конфеты из коробки с балериной.
– Неужели ты не съешь хоть штучку? Когда мистер Барбер так для нас расстарался? Я чувствую себя страшной обжорой, уплетая все в одиночку!
Нет, ей совсем не хочется конфет.
Фрэнсис никак было не сосредоточиться на штопке белья. Она могла думать только о сидящей там, в саду, Лилиане, в белой блузке с тронутыми фиолетовым манжетами и воротником.
Но… или она все просто воображает? Фрэнсис не покидало ощущение, что Лилиана тоже сейчас думает о ней. Она ни разу не взглянула в сторону дома: внимательно смотрела, как Леонард орудует гаечными ключами, и поощрительно кивала, когда он показывал ей разные детали механизма – шестеренки, лезвия и бог знает что еще. Но и кивая, и негромко говоря что-то, и даже прикуривая сигарету для мужа, частью своего существа Лилиана тянулась к Фрэнсис, точно длинная-длинная тень, отброшенная закатным солнцем. Фрэнсис была уверена в этом.