– Ты оставила мне цветы, – прошептала Фрэнсис.
– Ничего, что я вошла в твою комнату без спроса?
– Я весь день безумно хотела тебя увидеть.
– Я тоже. Я не решалась…
– Правда? Когда я увидела тебя сегодня утром, мне показалось…
– О, у меня сердце колотилось как бешеное. Так и выпрыгивало из груди. Ты не видела? Я боялась, Лен и твоя мать заметят.
– Я думала, ты не хочешь смотреть на меня. Думала, ты сожалеешь о…
Лилиана закусила губу, опустила глаза и покачала головой, вся дрожа… Больше ни на что у них времени не осталось. Задняя дверь хлопнула, и они отпрянули друг от друга.
Но следующим утром Леонард ушел на службу, как и намеревался, а немногим позже миссис Рэй тоже покинула дом, чтобы, как обычно в понедельник, провести три-четыре часа в обществе викария. Фрэнсис убирала мясо в холодильный шкаф, когда мать заглянула к ней в кухню попрощаться. Едва лишь передняя дверь хлопнула, Фрэнсис вымыла руки, сняла фартук и осторожно вышла в холл. И снова Лилиана ждала ее на лестничной площадке – босая, в ночной рубашке и свободном атласном халате, как в субботу вечером. Однако волосы у нее были расчесаны и тщательно уложены – она явно потрудилась над своей прической, и это тронуло Фрэнсис до самого сердца.
Она быстро преодолела последние ступеньки, а потом нерешительно замедлила шаг. Они с Лилианой наконец остались в доме одни, но почему-то вдруг обе оробели. Несколько мгновений они неподвижно стояли в ярде друг от друга.
– Ты мне снилась, Фрэнсис, – сказала Лилиана.
– Что именно тебе снилось?
– Мы с тобой сидели в автомобиле, который мчался со страшной скоростью. За рулем был какой-то мужчина. Я очень боялась, но ты крепко сжимала мои руки.
– Позволь мне сжать их сейчас. Пойдем в спальню. Позволь мне сжать твои руки там.
Занавески на окне были задернуты от яркого июльского солнца, и, когда Фрэнсис затворила дверь, в густом полумраке комнаты обе оробели еще сильнее. Они нервно шагнули друг к другу, и объятие получилось скованным и неловким, даже неуклюжим. Но потом они поцеловались, и поцелуй стал мягко разворачиваться, раскручиваться, словно рулон тонкого волнистого шелка. Через минуту Лилиана чуть отстранилась и взяла в ладони лицо Фрэнсис.
– Что ты со мной сделала? – прошептала она, глядя ей в глаза.
– Пойдем в кровать, – попросила Фрэнсис. – Ляг со мной.
На сей раз Лилиана уступила сразу, без всяких там «перестань» или «подожди». Они легли вдвоем и снова поцеловались. Лилиана позволила Фрэнсис развязать пояс своего атласного халата, высвободить руки из рукавов. Но когда Фрэнсис начала дергать перламутровые пуговки на ночной рубашке, она ее остановила и сказала со смесью застенчивости и смелости: