Потом, с мучительной внезапностью, губы оторвались от нее. Фрэнсис приподняла голову:
– Что?…
– Ш-ш-ш! – шепнула Лилиана. Она смотрела на дверь, прижимая палец к мокрым губам. Теперь Фрэнсис тоже услышала: скрип ступенек, шаги на лестничной площадке. Прежде чем она успела пошевелиться, раздался голос:
– Фрэнсис, ты здесь?
Там, на площадке, прямо за неплотно закрытой дверью, стояла мать.
Они молниеносно вскочили на ноги, словно под действием электрического разряда. Лилиана лихорадочно вытирала губы и подбородок. Юбка у Фрэнсис была задрана выше бедер, один чулок сполз, отстегнувшись от подтяжки. Она торопливо пристегнула его, выровняла чулочные швы, одернула платье, пригладила волосы. Тапки, где тапки? Она заметила одну под диваном; наклонившись набок, попыталась зацепить ее пальцами ноги и вытащить…
– Фрэнсис? – снова позвала мать.
Ладно, черт с ними, с тапками! Фрэнсис коротко взглянула на Лилиану и с колотящимся сердцем подошла к двери.
Мать уже направлялась обратно к лестнице. Услышав шаги Фрэнсис, она повернулась:
– А, ты здесь все-таки!
– Да, я здесь. – Фрэнсис переступила через порог комнаты, затворяя за собой дверь. – В чем дело? С тобой все в порядке?
– Да, не волнуйся. Это Пэтти, горничная миссис Плейфер. У нее желудочное расстройство. Ничего страшного, если к врачу обратиться, но она твердо решила лечиться аррорутом, а у них весь вышел. У нас ведь есть аррорут? Я была уверена, что есть, и пообещала сейчас же им принести. Обшарила всю кладовую, но не нашла.
Мать была в плаще и шляпе. Очевидно, чтобы сократить путь, она возвратилась по проулку и через сад, вот почему они не услышали ни лязга замка, ни стука двери.
– Ты давно здесь? – слегка запинаясь, спросила Фрэнсис.
– Всего несколько минут. Увидела, что в гостиной тебя нет, и пошла искать.
– Да… я была тут, у Лилианы.
Теперь мать всмотрелась в нее повнимательнее:
– Да? И чем же вы занимались? Ты выглядишь так, будто бегала взапуски.
– Правда? – Фрэнсис делано рассмеялась. – Лилиана обучала меня кое-каким танцевальным шагам.
Она сказала первое, что пришло в голову. Надо же было как-то объяснить свой внешний вид и поведение. Фрэнсис отчетливо видела себя со стороны – растрепанные волосы, раскрасневшиеся щеки, мятое платье, разутые ноги – и все еще ощущала скользкое возбуждение между бедрами. Решив прибегнуть к маленькой лжи, чтобы отвлечь внимание от большей (каковой прием не раз выручал ее в прошлом), она добавила с видом человека, пойманного с поличным:
– И еще мы курили. Я не хотела, чтобы ты унюхала табачный дым.