Но потом она увидела выражение лица Лилианы, проследила за ее взглядом и увидела, что Леонард лежит совершенно неподвижно, даже не пытаясь подняться. Он упал на живот, подвернув руки под себя, уткнувшись лицом в ковер. Дыхание у него было поверхностным, затрудненным, и выглядел он как вусмерть пьяный человек. Воротник пальто вздернулся выше ушей и отбрасывал тень на голову.
Фрэнсис стояла внаклонку, упершись ладонями в колени; сердце у нее бешено стучало.
– Что случилось? – проговорила она, тяжело отдуваясь. – Лилиана? Что случилось? Ты его ударила? Что ты сделала?
Лилиана, часто моргая, смотрела на нее:
– Я хотела только, чтобы он отпустил тебя. Я хотела…
Она уставилась на пепельницу, будто не понимая, каким образом та оказалась у нее в руках. Потом судорожным движением поставила ее на пол и опасливо шагнула к мужу.
– Лен? – позвала она. – Лен? Ленни?
Леонард не пошевелился. Лилиана присела на корточки возле него, потрогала за плечо, отогнула задранный воротник – и, пронзительно вскрикнув, отшатнулась.
Из проломленного виска ручьем лилась кровь.
Сердце Фрэнсис на миг перестало биться, а потом заколотилось пуще прежнего. Она лихорадочно огляделась вокруг, ища, чем бы остановить кровотечение, схватила желтую подушку и приложила к ране. Прижимая подушку настолько крепко, насколько осмеливалась, Фрэнсис осторожно повернула голову Леонарда, чтобы заглянуть в лицо. Но лицо… боже, на него смотреть было жутко: веки разомкнуты, но глаза стеклянные, невидящие; приоткрытые вялые губы перекошены. А что самое страшное, изо рта вываливался ярко-розовый язык, с кончика которого на цветастый ковер стекала нить слюны. Дыхание Леонарда становилось все затрудненнее – хриплое, булькающее, похожее на храп. Белый воротничок рубашки уже успел пропитаться кровью.
По-прежнему прижимая подушку к ране, Фрэнсис похлопала Леонарда по плечу:
– Леонард. Леонард!
Она надеялась получить от него какой-нибудь отклик – обычный и нестрашный.
– Ах, приведи его в чувство! – провыла Лилиана. И опять разрыдалась.
Фрэнсис потрясла его за плечо:
– Леонард. Лен. Ты меня слышишь?
Но он не отозвался. А когда Фрэнсис тряханула сильнее, изо рта у него выплеснулась струйка вязкой, густой слюны. Ужасные хрипы все продолжались.
Фрэнсис подняла глаза на Лилиану:
– О чем ты, вообще, думала?
Лилиана дрожала как осиновый лист.
– Ни о чем! Я просто пыталась его остановить! Он ведь душил тебя, верно? Сначала я била кулаками, и все без толку.
– Но почему ты схватила пепельницу?
– Не знаю! Ничего другого поблизости не оказалось!
– Но ударить по голове, Лилиана!