– Вот как?
Он произнес это с обычным своим бесстрастным видом, который действовал наподобие стекол очков, делая взгляд острее и одновременно непроницаемее.
Секунду спустя Фрэнсис продолжила:
– Я хочу лишь сказать, что в танцах миссис Барбер не было ничего предосудительного.
– А вы не помните, был ли там кто-нибудь – кузен или какой-то другой мужчина, – с кем миссис Барбер держалась особенно дружелюбно?
– Нет, не помню.
– Кто-нибудь, у кого она вызывала особое восхищение? Вы напрягите память, пожалуйста.
Но Фрэнсис уже вспомнила. Вспомнила, как наблюдала за Лилианой, сидя на диване. Как стояла рядом с ней около патефона и пространство между ними упруго сжималось.
Она покачала головой и повторила:
– Нет, не помню.
– Вы были с ней весь вечер? И ушли оттуда вместе? Кто-нибудь сопровождал вас? Вы, случайно, не заметили, не договаривалась ли миссис Барбер перед уходом о чем-нибудь с кем-нибудь из гостей? Я почему спрашиваю – все люди, с которыми я беседовал, единодушно утверждают, что в миссис Барбер чувствовалось что-то необычное. Никто не может объяснить, что именно, но что-то необычное. Насколько я понял, она уделила большое внимание своему наряду, собираясь на вечеринку. Вы это заметили?
– Нет.
– Не могли бы вы описать характер миссис Барбер?
– Характер?
– Что ей нравится, что не нравится – и тому подобное. У меня сложилось впечатление, что она натура романтичная – мечтательная, неудовлетворенная. Мне кажется, все ее родственники и друзья знают, что она была не очень счастлива в браке.
– Ну, то же самое можно сказать про добрую половину английских жен.
Инспектор слабо улыбнулся:
– Да? Нужно будет спросить у моей. Значит, вы тоже знаете, что она была несчастна?
Фрэнсис поколебалась:
– Что вы имеете в виду?
– Вам не удивительно слышать про нее такое?
– Я… я никогда не задумывалась на сей счет.
– Миссис Барбер не делилась с вами своими секретами? В субботу, в полицейском участке, она отчаянно цеплялась за вас, как за близкую подругу.
– Тогда она только что увидела тело своего мужа. И полагаю, цеплялась бы за любого человека, испытывающего к ней сочувствие.
– Никаких необычных посетителей в доме не припомните? Может, странные письма какие приходили? Записки?
– Вы меня уже спрашивали.
– Да, но вы же сами сказали, что тогда не могли толком сосредоточиться. Ничего не всплыло в памяти с тех пор? Возьмем день убийства, например. Вы и ваша мать обе упомянули в своих показаниях, что слышали такой шум, будто миссис Барбер занимается генеральной уборкой: передвигает мебель, вываливает все из шкафов и комодов. Мне вот какая мысль не дает покоя, мисс Рэй. Не странно ли, что миссис Барбер вдруг затеяла столь трудоемкое дело – в тогдашнем-то своем положении, о котором нам теперь известно. А не могла ли она… ну, просто собирать вещи – одежду и прочее – для какого-то путешествия?