После вышеупомянутого происшествия я продолжал встречаться с миссис Кинг, но уже значительно реже, чем раньше. Однако мистер Барбер по-прежнему встречался с мисс Грей один-два раза в неделю. Мне известно о нескольких случаях, когда он говорил своей жене, что условился провести вечер со мной, хотя на самом деле встречался с мисс Грей. Также мне доподлинно известно, что они двое состояли в интимных отношениях. Под „интимными отношениями“ я подразумеваю физическую близость, обычно имеющую место между мужем и женой. Я точно это знаю, поскольку иногда мистер Барбер встречался наедине с мисс Грей в моих комнатах на Таллс-Хилл, где оставлял после себя специфические следы. Я испытывал беспокойство за мистера Барбера, памятуя о предостережении мистера Уорда. Я всегда считал мистера Уорда опасным человеком».
Инспектор снова отпил воды из стакана, снова откашлялся, перевернул страницу и стал читать дальше тяжеловесный казенный текст:
– «Пятница, пятнадцатого сентября сего года, была одним из тех дней, вечер которого мистер Барбер договорился провести в обществе мисс Грей, предварительно уведомив миссис Барбер, что после службы встретится со мной. Сам я мистера Барбера в указанный вечер вообще не видел, а провел время с миссис Кинг в кинематографе „Эмпресс“, в Ислингтоне. На следующий день мне домой нанес визит полицейский сержант Хит, который сообщил мне о смерти мистера Барбера и спросил, где я находился накануне вечером. Я сразу заподозрил, что мистер Барбер был убит мистером Уордом. Я не сообщил полиции о своих подозрениях, поскольку боялся, что тогда станет известно о моих отношениях с миссис Кинг и что о них узнает ее муж. Кроме того, я боялся неблагоприятных последствий, которые будет иметь огласка данного факта для моей невесты мисс Никсон, для жены мистера Барбера и для мисс Грей. Я сознательно дал полиции ложные показания, в которых заявил, что мы с мистером Барбером провели вечер вместе, посещая различные питейные заведения в Сити, и что я расстался с ним на трамвайной остановке Блэкфрайарз в десять часов. В последующие дни мне не однажды представлялась возможность отозвать свои показания, но я этого не сделал, о чем сейчас глубоко сожалею».
Инспектор опять умолк, перелистывая подшитые в папку документы. В помещении слышался лишь гул приглушенных голосов и яростный скрип перьев по бумаге, пока судебный протоколист делал свои записи, а газетные репортеры – свои.
Фрэнсис уставилась перед собой невидящим взглядом, пытаясь вплести растрепанные нити рассказа Чарли в свои собственные воспоминания о последних нескольких месяцах. Она подумала обо всех летних вечерах, когда Леонард допоздна задерживался на работе. Вспомнила, как порой он возвращался, демонстративно зевая, всем своим видом изображая усталость, а порой являлся домой, весело насвистывая, и взбегал по лестнице пружинистым шагом. Каждый раз, когда они с Лилианой испуганно отскакивали друг от друга, услышав скрежет ключа в замке, Леонард, вероятно, возвращался со свидания с любовницей и от поцелуев с ней переходил к… Фрэнсис опустила голову и прижала ладонь к губам, впервые ясно увидев пеструю цепь обманов и измен, о существовании которой она не подозревала, – цепь, в середине которой находился Леонард, на одном конце – сама Фрэнсис, а на другом… кто же на другом? Да вот этот парень, сидящий сейчас на скамье подсудимых! Этот парень, со своей натужной развязностью, со своей глупой ухмылкой, со своими кривыми скученными зубами, как у какого-нибудь карикатурного диккенсовского персонажа. Она посмотрела через зал на профиль Лилианы и на миг, буквально на миг, почувствовала прилив негодования столь сильного, что иначе чем гневом и не назвать. «Да как ты могла? – захотелось ей крикнуть. – Как ты могла втянуть меня во все это? Как ты могла притащить меня сюда, в это ужасное помещение, полное мерзких людей и отвратительных откровений?»