Когда Фрэнсис вошла, мать внимательно посмотрела на нее поверх очков для чтения:
– Случилось чего, Фрэнсис?
– Нет. Просто решила заглянуть. Разгадывай дальше свою головоломку.
– Да это пустяки, вместо снотворного.
Однако затем она снова сосредоточенно уставилась в страницу и, похоже, нашла наконец нужное слово: проверяла, подходит ли оно, водя по буквам карандашом и шевеля губами. Свободная половина кровати была плоской, как гладильная доска. Фрэнсис скинула тапочки, забралась в кровать и легла на спину, руки за голову.
Еще месяц назад эта комната служила столовой. Фрэнсис покрасила старые красные обои и перевесила картины, но, как и в случае с новой кухней наверху, результат получился не ахти. Немногочисленные предметы мебели из бывшей материной спальни стояли как-то неловко, точно непрошеные гости, явно тоскуя по своим родным вмятинам в полу верхней комнаты. Часть столовой мебели пришлось оставить здесь же, за неимением другого места, и душная теснота обстановки отдавала старостью и немного, самую малость, – больничной палатой. Подобные комнаты Фрэнсис видела в детстве, когда навещала хворых двоюродных бабушек. «Не хватает только запаха ночного горшка, – подумала она, – да прикроватного колокольчика, чтобы вызывать усатую великовозрастную дочь, так и оставшуюся в старых девах».
Она поспешно прогнала образ, возникший перед глазами. Наверху кто-то из Барберов прошел через гостиную – мистер Барбер, судя по тяжести и частоте шагов; миссис Барбер ступает легче и ходит медленнее. Фрэнсис провела взглядом по потолку, следуя за звуком.
Мать тоже посмотрела вверх.
– День больших перемен, – вздохнула она. – Они что, еще не все вещи распаковали? Взволнованы, наверное, страшно. Мы с твоим отцом были в таком же состоянии, когда только въехали сюда. Мне кажется, дом им понравился – ты как думаешь? – Она понизила голос. – Он ведь просто нечто, правда?
Фрэнсис ответила таким же приглушенным тоном:
– Во всяком случае, ей понравился. У нее такой вид, будто она не верит своему счастью. А вот насчет него я не уверена.
– Ну, это чудесный старый дом. И собственное жилье, что немаловажно для молодоженов.
– Так Барберы вроде не молодожены. Разве они не говорили, что женаты уже три года? Поженились сразу после войны, насколько я поняла. Но детей нет.
– Нет, – повторила мать с ноткой осуждения, а потом, перейдя к следующей мысли, добавила: – Жаль, что в наше время все молодые женщины считают нужным малеваться.
Фрэнсис развернула к себе книжку и принялась изучать акростих, чувствуя строгий взгляд матери.