До 1682 г. Софья вела, по-видимому, обычную жизнь русских девушек того времени.
«Кремлевский терем ничем не отличался от всех остальных. Одиночество, исполнение сложных религиозных обрядов, частые посты. Медика приглашали только в случае тяжелого заболевания. Перед его приходом плотно закрывались ставни; ему разрешалось считать пульс больной через покрывало. Во время выходов царевен и царицы в церковь, непроницаемые занавеси красной парчи скрывали их от любопытных взоров подданных. Царевны не принимали участия в празднествах, изредка прерывавших убийственно однообразную жизнь остального двора, посвященную ежедневному исполнению строгих правил этикета. Они появлялись лишь во время похорон и следовали за гробом, скрытые непроницаемыми покрывалами» (К. Валишевский).
И все же, по мнению ряда исследователей, царевна Софья составляет переход от женщин допетровской Руси к женщинам Руси современной. Учитель Софьи был знаменитый западнорусский монах и поэт Симеон Полоцкий. «Западная Русь и влила отчасти в Русь восточную свежие силы и новые стремления, почерпнутые ею у Европы еще раньше Петра» (Д. Л. Мордовцев). Софья знала по-польски. Она читала жития святых, изданные на польском же языке известным западнорусским ученым Лазарем Барановичем.
Точка зрения
«Польский дух, или скорее западнорусская образованность с ее идеями несомненно отразились на развитии молодой, даровитой и восприимчивой царевны, и она первая из русских женщин, наравне с женою боярина Матвеева, вышла из терема и отворила двери этого терема для всех желающих русских женщин, как меньшой брат ее Петр прорубил потом окно в Европу, тоже для желающих, а иногда и для нежелающих».
Д. Л. Мордовцев
Симеон Полоцкий посвятил молодой своей ученице свое сочинение — «Венец веры»:
«О благороднейшая царевна София,
Ищеши премудрости выну небесныя.
По имени твоему жизнь твою ведеши,
Мудрая глаголеши, мудрая дееши.
Ты церковные книги обыкла читати
И в отеческих свитцех мудрости искати,
Увидевши же, яно и книга писася новая,
Я же „Венец веры“ реченная,
Возжелала ту еси сама созерцати
И еще в черни бывшу прилежно читати,
И, познавши полезну в духовности быти,
Велела еси чисто ону устроити».
Через полторы сотни лет великий писатель и историк Н. М. Карамзин, отзываясь о литературных опытах Софьи Алексеевны, писал: «Софья занималась и литературой, писала трагедии и сама играла их в кругу приближенных. Мы читали в рукописи одну из ее драм и думаем, что царевна могла бы сравняться с лучшими писательницами всех времен».
Один из видных русских просветителей, ученик С. Полоцкого Сильвестр Медведев, ценил в Софье «чудный смысл и суждение неусыпным сердца своего оком» творить для русского народа; в представлении книгохранителя Московского печатного двора С. Медведева Софья — «больше мужского ума исполненная дева».