По обычаю следовало приходить в Иерусалим за несколько дней перед Пасхой, чтобы приготовиться к празднику. Иисус прибыл позднее других, и был момент, когда враги его потеряли надежду схватить его. Наконец за шесть дней до праздника (в субботу, 8 низана, или 28 марта) он дошел до Вифании. По обыкновению он остановился в доме Марфы и Марии, или Симона прокаженного. Ему был сделан большой прием. У Симона прокаженного было сделано пиршество, на которое собралось много народа, привлеченного желанием видеть нового пророка и, как говорят, также и Лазаря, о котором в последние дни распространялось много слухов. Быть может, многие принимали Симона прокаженного, возлежавшего за столом, за то лицо, которое Иисус будто бы воскресил. Марфа, как обыкновенно, служила за столом. По-видимому, хозяева старались усиленным проявлением внешних знаков уважения победить холодность толпы и резче отметить высокое достоинство гостя, которого они принимали. Для того чтобы придать пиршеству характер большого торжества, Мария во время стола вошла с сосудом с ароматами и обмыла ими ноги Иисуса. Затем она разбила сосуд, по старинному обычаю разбивать посуду, которая служила при приеме особенно почетных гостей. Наконец, она дошла в своем культе до крайностей, которые до тех пор были невиданны: распростерлась у ног своего учителя и отерла их своими длинными волосами. Комната наполнилась благоуханием ароматов, к великому удовольствию всех присутствовавших, за исключением скупого Иуды из Кериота.
Действительно, принимая во внимание скромный образ жизни общины, это было крупной расточительностью. Скупой казначей тотчас же рассчитал, за сколько можно было бы продать этот ароматический состав и сколько денег поступило бы, таким образом, в кассу для бедных. Но этот расчет вызвал неудовольствие Иисуса: этим как будто допускалась мысль, что есть что-либо выше него. Он любил почести, ибо они служили его цели, закрепляя за ним титул сына Давидова. И когда упомянули по этому поводу о нищих, он довольно резко ответил: «Нищих всегда имеете с собою, а меня не всегда имеете». И, возбуждаясь все больше, он обещал бессмертие женщине, которая в этот критический момент выказала ему свою любовь.
На следующий день (воскресенье, 9 низана) Иисус спустился из Вифании в Иерусалим. Когда на повороте дороги на вершине Елеонской перед ним развернулся вид города, он, как говорят, прослезился и в последний раз обратился к нему с воззванием. На склоне горы близ предместья, населенного, главным образом, священниками и называвшегося Виффагией, Иисус еще раз получил удовлетворение своих человеческих чувств. Слух об его прибытии успел распространиться. Галилеяне, пришедшие на праздник, чрезвычайно этому обрадовались и приготовили ему маленькое торжество. Привели ему ослицу с осленком, как этого требовал обычай. Галилеяне покрыли спину ее вместо попоны лучшими своими одеждами и посадили его на нее. Тем временем другие постилали впереди него дорогу своими плащами и зелеными ветвями. Толпа, шедшая впереди и сзади него с пальмовыми ветвями в руках, восклицала: «Осанна сыну Давидову! Благословен грядый во имя Господне!». Некоторые называли его при этом даже царем Израиля. «Равви, прикажи им замолчать», — говорили ему фарисеи. «Если они замолчат, камни возопиют», — отвечал Иисус и таким образом вошел в город. Иерусалимские жители, мало знавшие его, спрашивали, кто он такой. «Это Иисус, пророк из Назарета в Галилее», — отвечали им. В Иерусалиме в то время было около 50000 душ жителей. При обыкновенных условиях слух о небольшом событии, вроде прибытия сколько-нибудь известного чужеземца или толпы провинциалов или какого-нибудь народного волнения на улицах юрода, быстро распространялся между жителями. Но во время праздников суета в городе доходила до крайних пределов. В эти дни Иерусалим принадлежал пришельцам. И волнение было особенно сильно, по-видимому, именно между ними. Новообращенные, говорившие на греческом языке и пришедшие на праздник, были очень заинтересованы и хотели видеть Иисуса. Они обратились к его ученикам; с точностью не известно, чем кончилась эта встреча. Иисус, по своему обыкновению, отправился на ночь в свое любимое местопребывание, Вифанию. В течение трех следующих дней (понедельник, вторник, среда) он точно так же приходил в Иерусалим и после заката солнца удалялся или в Вифанию, или на фермы, лежавшие по западному скату Елеонской горы, где у него было много друзей.