– Да уж, – согласился Леонид, – мне трудно представить, как все это умудряется размножаться, если состоит из кучи разных организмов.
– Элементарно – делением. Разломился сад надвое, и каждая часть пошла своей дорогой, разрастаясь постепенно.
– А как «садовник» ориентируется в пространстве?
– Никак. Никаких органов чувств у него нет, но все организмы, составляющие его, работают в унисон, позволяя слаженно передвигаться. Передвижением управляют черви: как только одно щупальце обнаруживает добычу, оно передает нервный импульс, и весь сад начинает двигаться в том направлении. И наоборот, если причинить боль щупальцу или оно обнаружит огонь – «садовник» начинает двигаться прочь, а растения-защитники начинают активнее шевелить ветками.
Гравилет немного снизился и теперь летел над долиной, с двух сторон которой возвышались многокилометровые горы.
– Мы, значит, высадимся в самом глубоком месте планеты?
– Нет. Это всего лишь самое глубокое место материка, но никак не планеты. «Океан» намного глубже.
– Эм-м-м… Океан? Касс рассказывал только о «морях».
– Смотри. Чоданга, по сути, трехъярусная. Высокие скальные плато называются «островами». Ниже – «моря». А еще ниже – основная поверхность планеты. На самом деле «моря» – это огромные возвышения над поверхностью Чоданги высотой в восемь-десять километров. И из этих возвышений поднимаются высокие скальные плато – «острова». Так, например, наша колония находится на высоте двадцать три километра над нулевой отметкой.
– А что там, в самом низу?
– Там высокое давление, высокая влажность, жара, еще один облачный слой, вечный туман. Там темно даже днем, прямая видимость – метров пятьдесят. Еще есть моря – настоящие, с водой, а не условные. Это – неизведанное место, вся Чоданга, если на то пошло, практически не изучена. И – на дне есть живые существа, по сравнению с которыми земной слон – как кот по сравнению с тобой.
Уже в конце полета они прошли на малой высоте над равниной, по которой величественно шло стадо здоровенных шестиногих колобков: крупный, почти со слона ростом, но гораздо более массивный вожак и несколько животных помельче. Стайка малышни резво носилась между старшими. На гравилет никто из шестиногов внимания не обратил вообще.
– Они привыкли? – полюбопытствовал Леонид.
– Нет, шестиноги попросту никого не боятся, на них крайне редко кто-либо охотится.
– Они не выглядят опасными.
– Именно что не выглядят. Совершенно безобидные существа, если только не напасть на них. Взрослые особи питаются зеленью, которую трескают нередко вместе с ветками, а то и съедают деревья целиком. Их желудочные ферменты – очень едкие и токсичные вещества. Встречая хищника, который мог бы напасть на детеныша, шестиног отрыгивает часть съеденного, и даже если не попадет во врага – дикая вонь отбивает нюх надолго. В качестве крайней меры раненый или схваченный шестиног, как взрослый, так и малыш, специальными мышцами рвет свои внутренние органы, смешивая несколько секреций с желудочным соком, и взрывается. В прямом смысле, с огнем, грохотом и ударной волной. В качестве поражающих элементов – все тот же желудочный сок, притом кипящий.