Гомункул испустил протяжный вздох.
«Если вы опять подозреваете предательство…»
Ринриетта бросила вилку за плечо. Та даже не издала звона, вероятно, растворилась еще в воздухе.
- Нет. Этот акт мы уже прошли. Но если «Аргест» так могущественен, как мы представляем, что мешало ему создать человеческую оболочку, как мы создаем искусственных рыбок для приманки? Создать – и наделить ее разумом, чувствами, личностью, сделав неотличимой от настоящего человека?
«Вынужден напомнить, что он…»
- Он ребенок. Я помню. Но дети часто неосознанно подражают взрослым, и зачастую весьма талантливо. А «Аргест», без сомнения, очень талантлив. Он мог создать себе живой сосуд. Это ведь возможно?
По кают-компании «Воблы» прошелестел короткий неуверенный зигзаг сквозняка.
«Не могу сказать, что мне нравится ход ваших мыслей, прелестная капитанесса, но…»
- Это возможно?
«Да, это возможно».
Паточная Банда веселилась, не замечая Ринриетты. Со своего места она видела их всех – их улыбки, их гримасы, даже безотчетные жесты и брошенные украдкой взгляды, не предназначенные для постороннего наблюдателя. Но она не видела самого главного.
Кто из них – невольный слуга «Аргеста»?
Кто, сам того не подозревая, служит сосудом для невероятной силы?
Корди широко улыбалась, оживленная беседа ничуть не мешала ей сооружать в тарелке причудливую конструкцию из рыбных котлет, шпината, пудинга и зубочисток. Тринадцатилетняя девочка, пытающаяся смириться с тем, что ей никогда не стать настоящей ведьмой. Без своей шляпы, в одной лишь клетчатой юбке и рубахе со множеством карманов, она выглядела беззаботной школьницей, удостоившейся места за семейным столом. Но было ли это ее истинной сущностью или же оболочкой, созданной «Аргестом»? Ее слепая, почти не контролируемая сила – отличное укрытие для его собственных чар…
Габерон вальяжно развалился на своем месте, поигрывая мускулистыми плечами, ворот его белоснежной рубахи, как обычно, был небрежно распахнут. Томный взгляд больших выразительных глаз, подкрученные кончики усов – для канонира «Воблы» каждый ужин в кают-компании был сродни выходу примадонны на сцену. Опасные глаза – мерцающие, по-кошачьи насмешливые - только у канониров такие и бывают. Отчего она взяла, что знает его? Да, их носило по одним ветрам семь лет, но в Габероне до сих пор осталось больше тайн, чем может влезть в огромный рундук. Если он и приоткрывал кусочки своего прошлого, то лишь тогда, когда сам того хотел, и никто не может поручиться, что самый большой и страшный кусочек он не припрятал на потом…