Я Ивана за руку взяла и шагнула на мягкий ковер травянистый, спешить нужно. В лицо пахнуло дымом и кислинкой ягод, верещатник полз по земле, а на нем лиловые цветочки дрожали сиреневым маревом. И не подумала бы никогда, что на Той Стороне может так вольготно дышаться!..
– Что-то больно легок путь по Моровой топи, – хмыкнула куколка, по привычке вцепившись в волосы царевича, – видать, сам царь навий помог в том Смородинке, сама бы она не справилась!
Иван молча зыркнул на меня волчьим своим взглядом, а я взгляд отвела, чтоб не догадался он о том, что когда-то Кащей женихался. Но что же будет, если узнает царевич правду? Не обозлится ли? Но о том после думать буду, не до того сейчас.
Время на исходе.
– Айда, некогда нам, – и я пошла вперед, стараясь не оглядываться.
Терем, чьи крыши пожарищем огненным полыхали среди темной губительной зелени елей, возвышался на холме, заросшем колючей ежевикой. Ягоды уже поспели и чернели среди листвы, словно ониксовые камушки, и крупные были, сочные – никогда я не видывала огромных ягод таких. Только руку протянула к ним, а кукла Василисина из сумки высунулась да легонько так меня по ладони хвать. Вроде тряпичная она, сама махонькая, а ударила так, словно бы пудовая рука у ней.
– Погоди хватать то, что не знамо на чем выросло! – Гоня нахмурилась, бровки шелковые свела, спрыгнула на землю и скоренько к кустам посеменила. Принюхалась, скривилась. – Мертвая тут земля, разумеешь? Али забыла, что на Той Стороне нельзя ни есть, ни пить ничего?
– Не знаю, что и нашло на меня…
Я оглянулась, ощущая, что голова моя как в тумане – и правда, чего меня на ягоды навьи потянуло? Знала же – в мире мертвых, куда мы с таким трудом добрались, нельзя на них и глядеть, а то навеки тут останешься костями трясти по болотам да еланям. Знала же это, еще с тех самых пор знала, как на испытание меня Василиса Премудрая сюда отправила – немало дорог с ее куколкой мы исходили, а выбрались, вернулись к живым.
И сейчас нужно выбраться.
Только вот Кащея Бессмертного, наставника нашего по черному колдовству и заклинанию умерших, спасем – и назад, к солнечным полянам Яви, к рощам березовым, к речкам хрустальным… В Нави, окутанной зеленым моровым туманом, жутко было, холодно все время, словно бы в пещере глубокой.
Иван-царевич, спутник мой, к хороминам идти не спешил почему-то. Застыл посреди травы, до пояса ему достающей, голову набок склонил, прищурился, а потом и говорит:
– Неужто в плену в таких дворцах царских держат? Может, обманул всех Кащей твой, а, Аленка?
Ревновал он меня к нашему наставнику, жуть как ревновал. С тех самых пор, как пошел слушок, что Кащей меня замуж зовет, а я артачусь. Говорили, девка цену себе набивает – кто, мол, откажет повелителю Нави? Много мне тогда насмешек пришлось выслушать, проходу не давали – все мертвой невестой величали. Неужто и царевич слыхал те разговоры? И не было для него тайной, что Кащей меня в царицы звал?..