Но вот остановился Иван, и я поняла – все, кончился мост. Открыла глаза – ни богатырей, ни стоглавого змия. Сидит на краю моста трехглавое чудище, но на нас не глядит, будто и не видит.
– Если через три дня не вернемся, навеки тут останемся… – услышала я голос Ивана, но он был глух, далек. Словно меж нами стена тумана простиралась.
Впереди было топкое болото, и я с тоскою на него глядела – еще свежа была память, как по таким гиблым местам я с куколкой Василисиной пробиралась, когда испытание проходила.
– Где наша не пропадала! – бодро крикнула Гоня, спрыгивая с Ивана. – Айда искать, где дворец Кащеев! Коли медный мост преодолели, то и Навь нам не страшна!
Я лишь вздохнула тяжко, но с Гоней спорить себе дороже.
Вдруг позади голос раздался тихий:
– В добрый путь, девица, в добрый путь, молодец…
Обернулась – стоит девка в беленой рубахе, вышитой алой нитью, в венке из калины, и горят кровавым огнем ягоды, и рассвет малиновый, что над рекой Смородиной, на щеках этой красавы. В глазах же ее – тьма болотная, хмарь, тучи грозовые. И тьма и свет, Навь и Явь удивительным образом в ней сплелись, и кажется, что ежели бы все в мире находилось в таком согласии, то не было бы ни болезней, ни мора, ни глада, ни войн, не было бы и смерти.
– Пропустила я вас по доброй воле, знайте ужо – коли б хотела, нипочто богатыри старухины змия моего не одолели б! – Насмешка во взгляде, ямочки на щеках, а на губах змеится улыбка. – И коль пропустила, то знайте – помогу в дороге. По болотам пройдете, как по проторенному тракту, иначе не успеете за три дня обернуться.
Мы с Иваном тут же до земли деве поклонились – понимали, с какою силой дело имеем. Злить Смородину-деву почем зря нельзя – утопит тут же или жертву себе потребует, и чтобы усмирить ее да укротить, откуп будет нужон. А где его взять? Самому разве что сигать в реку придется, чтобы Явь она не затопила.
– Благодарствую тебе, речка Смородинка! – Иван из кошеля вдруг камушек достал – ярко-красный, искристый он был, будто капля крови заледенела да взялась изморозью. – Вот прими подарёнку от братца моего сродного, сказывал он мне, коль занесет в Навь, передать от него весточку.
Улыбнулась дева, камушек приняла, и из взгляда ее на миг тьма исчезла.
– Что ж ты молчал-то? – прошипела куколка. – Сразу бы показал камушек, богатырей бы сберегли!
Иван только плечами пожал – ну, дурак, он и есть дурак, хоть и царев сын.
А Смородинка исчезла, словно ее и не было, камушек едва приняла. И тут же вместо Моровой топи появился луг дикотравный, но негусто зеленел он, пройти вполне можно было и ног не замочить в росе да грунтовых водах. Выполнила дева свое обещание.