Ответа мне не было – куколка Василисы Премудрой спешила вперед, удивительно быстро семеня маленькими ножками по тропинке.
Вокруг темнела чаща, трава у края тропы высилась мне почти до плеч – свернешь не туда, сойдешь с дорожки, что вьется змейкой среди дикоцветья, и поглотит тебя зеленое марево. В нем дрожат золотые монетки гусиного лука, синеют высокие колокольчики, в которых, по преданиям, ночует ветер, на редких полянах земля увита копытнем, и глазки трехцветных фиалок выглядывают из его густых зарослей. Вороний глаз, который еще медвежьими ягодами называли, уже плодами был усыпан, потому вдвойне было мне удивительно увидеть рядом с ним цветущий ландыш, который еще по весне отойти должен.
– Что за морок? – Я замерла, глядя на полянку. А там еще и поздняя ягода, брусника, алеет, созревшая, спелая, соками налитая – капля крови на зеленом шелке… Кустарник оплетает часть поляны, длинные побеги его вьются по пням и корням деревьев, а из узорчатой паутины листьев кое-где лютики торчат, травянистой ветреницей в моей деревне прозванные за то, что лепесточки их нежные очень, при малейшем дуновении ветра в пляс пускаются, трепещут в такт порывам.
Но как они рядом с брусникой расти могут? Небывальщина это! Да и цветет ветреница очень рано, деревья в это время еще не успевают распустить листочки, а хитрый цветок греет лепестки на ярком весеннем солнце. Скоро лиственницы зазеленеют, тень дадут, а лютики не любят ее, оттого и побеги разбрасывают все дальше – в поисках полянок солнечных.
Когда ландыши цветут, ветреница уже засыпает, темно ей становится, ложится она на землю и желтеет потихоньку. К лету и следа не найти от лютиков по лесу. А тут – диво какое – в тени растет, да еще и не в свое время. Хотя как понять, какое время в этом лесу? Вот светелка лесная цветет, а ее пора – середина лета, похожа она на ландыш своими жемчужинками перламутровыми. А вот бессмертник, что ближе к осени желтым ковром поляны покрывает. К тому же и цветет он среди сосняка, на сухой земле, недаром песчаным называется, а здесь смешанный лес – и березы, и грабы, и дубы попадаются. Среди них ели темнеют разлапистые.
Диво дивное, что все так смешалось.
Пока я так стояла, ландыш осыпался, поползли побеги по траве, и ко мне они протянулись, но тоже трухой на землю легли, не добрались. Наверное, и хорошо – не хватало в зеленой сети травянистой запутаться, кто знает, что здесь за нрав у растений? Уволокут еще в какую нору али подземье, вовек не выберусь.
– А ты меньше глазей на диковинки, так, может, и вернешься в Явь. – Куколка обернулась, гневно глянув на меня. – Здесь все так – рядом с зимою лето ходит, шагнешь в сторону, еще и снег можно увидать.