– А меня никто не спрашивал, чего я хочу, – спокойно ответила я, но вдруг обидно стало и горько. Неужто не в радость бы мне было по светлым полянам Зачарованного леса гулять да травы сушить и заготавливать, людей лечить? Снова про Навь вспомнила, и показалось на миг, что лечу я в бездну моровую, по дну которой туман стелется, и горячий ветер печет кожу, и воняет кладбищенской землей, и гарью несет откуда-то. И нет конца полету этому над белой мглой…
– Что с тобой?.. – испуганный голос Любавы донесся откуда-то издалека, словно из-за этого проклятого тумана.
– Ничего… А что такое? – Я словно очнулась ото сна, огляделась – нет, в горенке я нашей сижу, передо мной блюдце стоит, самовар блестит, и в боку круглом его золотом отражение мое кривое – нос огромный, лоб узкий, страхолюдина…
– Ты почернела вся, узоры какие-то жуткие по лицу пошли, словно бы пеплом кто измарал кожу. Не пугай ты так! – в голосе Любавы страх был.
– Пей чай… – Я не ответила, лишь чашку Любаве пододвинула и чуть не рассмеялась, когда она с опаской принюхалась. – Да мята там и ягоды!..
– А я вот сама решала, куда хочу, даже наставницу смогла выбрать, – похвасталась она, сделав вид, что ничего жуткого только что не произошло, а мне снова обидно стало – меня-то небось никто не спрашивал. – Матушка говорила, что за меня еще давно батюшка ручался, не слыхала про гусляра Садко?
– Нет, не слыхала. – Я отпила настоя, и приятная кислинка земляники защипала язык.
– Он самого морского царя победил да дочку его, матушку мою, смог в жены вытребовать…
Что-то еще рассказывала про свою семью Любава, а у меня сердце захолонуло. Так вот в чем дело, вот почему мне в первый день показалась соседка новая странной – в ее крови водица морская, сама она рождена нечистью. Мне опасно рядом с ней – вдруг да почует водяной, что я рядом с Любавой, да и через нее до меня доберется?
Я и застыла с чашкой в руках, боясь, что Любава мой страх заприметит. Улыбалась, а душа в бездну летела.
Вот так соседка мне досталась…
К наставнику, в терем его, мрачный да жуткий, идти не хотелось, особенно глядя на то, как соседка моя к Василисе собирается – травы, загодя припасенные, в лукошко из бересты складывает, веночек из ромашек плетет.
За пределами Зачарованного леса давно осень стылыми ветрами завывала да с деревьев листву рвала, а здесь лютики да васильки глаз радовали – словно излом лета жаркого на дворе, горошек зацветал и плющ звездчатый, которому срок аккурат конец серпня, ландыши дурманный запах источали, словно лето да весна в этом чародейском месте подружились, вот и не разберешь теперь, чья пора пришла.